Холодное пламя. Мари Милас

вновь появляется крепкая рука. Его ладонь лежит там, где в животе зарождаются бабочки.

      Первые бабочки в моей жизни.

      Янтарь наступает на какую-то ветку. От резкого звука, врывающегося в дремоту, я вздрагиваю. Страх падения всегда преследует меня.

      Марк крепче прижимает меня к себе, его щетина царапает мою щеку, когда он шепчет:

      – Я держу тебя, Лили Маршалл.

      В этот момент я понимаю, что все-таки не ненавижу Июль.

      Глава 9

      Марк

      В моей жизни не так много моментов, когда я чувствую себя ужасным человеком. Я могу быть козлом и не отрицаю этого. Более того, говорю об этом напрямую. Но в тот момент, когда Лили доверила мне свою историю, я не просто почувствовал себя ужасным, я хотел утопиться в ближайшем ручье.

      Во мне поднялась тошнота оттого, что я вел себя, как кусок дерьма с момента нашей первой встречи, просто потому что у меня аллергия на городских.

      Я фыркал и смотрел на нее с подозрением даже тогда, когда она говорила, что «с ней случались вещи и похуже». Без каких-либо на то оснований я думал, что эта девушка никогда ни в чем не нуждалась и не знала забот. Я думал… что Лили, как она.

      Да, я тот идиот, кто сравнивает всех с той, что однажды разбила его хрупкое мужское сердце. Спустя семь лет, я все еще с подозрением смотрю на каждую блондинку. На каждую городскую. На… каждую женщину, которая начинает пробираться мне под кожу.

      А Лили Маршалл пробралась не просто под кожу, а глубоко внутрь меня за пару секунд. Она подкосила меня, как какая-то вирусная болезнь, которая попала в легкие, как только я вдохнул ее аромат бабл-гама.

      По сути, история ее жизни ничего не меняет. Она все также остается занозой в моей заднице, которая выводит меня на эмоции по щелчку пальцев. Меня все также утомляют ее постоянные разговоры и вопросы, которые я все равно продолжаю с интересом слушать.

      Но что-то… Что-то внутри меня заставляет чувствовать себя отвратительно оттого, что я буквально выгонял ее из Флэйминга. У этой хрупкой девушки всю жизнь не было настоящего дома. Семьи.

      А я был ничем не лучше тех людей, которые бросили ее новорожденной.

      Когда я слушал ее, то не понимал, как мне реагировать. Признаюсь честно, было сложно вообразить, что люди могут так поступать. Я не живу и никогда не жил в мире розовых пони и сахарной ваты. Мне известно, что человек – самое страшное и злое существо на планете.

      Но это… я не понимаю. Не понимаю, как можно выбросить своего родного человека.

      Я бы умер за своих родителей, братьев и сестру. Мне бы не составило труда разодрать руки в кровь, если бы им требовалась помощь. Черт, если бы кто-то из них был болен, я бы лег на операционный стол и сказал: «Заберите все мои органы, только пускай они живут».

      И так бы поступил каждый в моей семье.

       Однажды мама подралась с каким-то родителем из-за того, что тот обозвал моего младшего брата Люка лопоухим. Она, как медведица, всегда защищала своих детей, независимо от дерьма, которое они вытворяли.

      Дома