Иночим великанов. Демьян Брауде

её обычного зеленого, став бутылочно-тучной.

      – Перестань! – тихо пискнула она, дрожа как при припадке. – Хозяин меня отругает…

      – Пусть сперва выговорит мне, – величаво, задрал нос виконт, заверяя в своем заступничестве, и её непогрешимости. Но ей это не на толику помогло.

      Джоаль выдержал должную патетическую паузу и вернулся на пень, который опять покачнулся, и едва не повалил приземистую девушку, чья напяленная гримаса опять была близка к падению за борт лодки при болтанке. Риба насилу удержалась от качки, и, переменив орудие своей деятельности, сбегая от овладевающих дум, стала усердно сдирать налипшие остатки въевшейся липкой зуды остриём вороченного ножа.

      – Твой хозяин, славный воин. Выступил один, и повалил четверых. Не зря по нему щебечут в этих краях, – не замечая особой заинтересованности в её унылой потупленной мордашке, он решил развить эту мысль, играясь на её чувствах надеясь отлучить от терзавших дум. Тщетно.

      – Если Уика будет нам благоволить, и мы все доберемся в сохранности, хотела бы ты попасть на примем в столице майзы? – совсем уж издали повернул он, намереваясь пробудить её чувства. Его ждало не совсем желанная реакция.

      Риба недобро хихикнула, ощерив острые зубы и отверзавшуюся как навесной мост челюсть с клыками, собрав щеки в волны складок с двумя ямками, но в сей же миг вернула прежние отсутствующие выражения гладкого округлого лица, и тихо отзывалась, пока в стороне трещал костер и перешептывались ратники под зов легкого ветра.

      – У вас “сир”, явно прохудилась память. В майзе негоже показываться нелюдям, вне дичи. Это непопираемое правило ввел Сибульт Первый, опосля посягательства на свою жизнь. Один скудоумный эльф сделал все, дабы подорвать к нам последние нити доверия, которое отчего-то ещё нужно зашибать у тех, кто бесстыже отымает наши земли…

      Она поумолкла, и, приведя лук в должный вид, поняла, что больше её нечем занять дрожащие руки, отчего она вперилась на Моза с Коубом своими бездонными, как океан синими зеницами в опахалах бордовых ресниц. Джоаль поняв небольшую печаль в её вечно отдающем хрипотцой голосе, решил развить наболевшую тему малой девушки.

      – А что станется, коли племянник королевы, известит весь свет про милость со стороны девушки, которая имеет природу гоблина, но, тем не менее, спасла мне жизнь?

      – То ему молвят – она, дескать, молодец, но коли надвинется к воротам замка, ближе, чем на лигу, её трупец нашпигуют соломой, и, посадив на кол, поставят на пашни, отгонять младых бажуров.

      – Кого? – не смотря на обиженный тон девушки, с жаром спросил тот. Она, метнув на него свою голову, отчего затряслись серьги в правом ухе, и взметнулась копна червлёных волос, лишь чмокнула выпяченной губой, опуская раззявленные от век сапфиры, имитируя неимоверное разочарование.

      – Ты поведаешь мне кто они, или сия сакральная тайна? – ухищрением решил обыграть вопрос виконт, поглядывая на ствол дерева, по которому пробежалась