Да родится искра. Часть 1. narsyy

реки уже паслась отара овец. Двое мальчишек в теплых шубах и шапках из той же овечьей шерсти, бегали рядом и неутомимо сражались на деревянных мечах. Феор помнил себя таким же сорванцом. Как же давно это было…

      Мужичье брело к полям сеять озимые. Им помогала каурая лошадка, запряженная телегой с пузатыми мешками. Кузнец тоже не спал – с края селения эхом доносился приглушенный звон металла.

      На утро был назначен ратный совет по погрому в Шелковице – еще одной напасти, которая постигла южную четверть.

      Поблизости от деревни как-то давно обнаружили диких бабочек – северных сородичей шелкопрядов. Прослышавшие о таком богачи нагнали людей, устроили поселение и попытались обуздать строптивых насекомых. Долгие годы кропотливой работы ни к чему не привели – секрет технологии из Теима постичь не удалось, но сама деревенька с чудным для севера названием так и осталась. Впрочем, теперь в тех местах вряд ли захотят селиться.

      Вчера посланец Феора сбегал к сотнику, чья дюжина побывала в Шелковице, и все разузнал. Вести пришли самые темные, и совет наверняка затянется до полудня. После предстояли требы: прием двух десятков просителей, выслушивание тягомотных жалоб и бесконечных споров о земле, борьба за крохотные клочки которой не прекращалась ни на день. Поэтому застать регента одного можно было лишь на рассвете.

      Феор долго откладывал этот разговор, но время пришло. Он сильно сдал и постарел. Не раз он замечал за собой, что путается в самом простом, начисто забывает первейшие дела, не улавливает в речах скрытые смыслы, что так важно для советника. Годы брали свое, и несмотря на природную проницательность и отточенный ум, его служба подошла к концу. Мир непрерывно менялся, а он не желал меняться вместе с ним. Феор все посчитал – дохода от медоварни вполне хватит на безбедную жизнь.

      Он не желал признаваться себе, что главная причина такого решения – страх. Не чудовищ боялся Феор, а людей. Среди родовитых мужей постоянно росло недовольство, грозившее вылиться в мятеж. В этом случае под удар может попасть и его семья.

      Регента он нашел на конюшнях – Харси любил ухаживать за лошадьми, когда выдавалось свободное время, оттого поднимался обычно еще до зари. Феор несколько раз осторожно заикался о том, что ему не пристало возиться в грязи и навозе и подобные низкие занятия пагубно влияют на княжий образ, но Харси не слушал.

      – Только за простой работой я ощущаю себя человеком, – говаривал он, и спорить с ним было бесполезно.

      Табуны особой породы диких лошадей, названной Нанир, водились в степях за Городом Тысячи Башен. Это были крепко сбитые, малорослые животные с короткими ногами и мощной грудью, сильные и выносливые.

      Одного такого жеребца редкой соловой масти как раз и чистил князь-регент, одетый в рабочую робу, и издалека его нельзя было отличить от простого конюха. Он окатывал животное мыльной пеной и усердно тер щеткой, а конь фыркал и брыкался от щекотки.

      Северные ветра изрезали лицо Харси морщинами,