Чёртовы куклы. Николай Лесков

новые силы.

      – Но ты исхудала.

      – Это скоро пройдет.

      – А ты мне скажи… только скажи откровенно.

      – О, все, что ты хочешь… Я знаю тебя – в тебе благородное сердце.

      – Согласись быть моей женой.

      – Женою?.. Спасибо. Я знаю, что ты благороден и добр… Женою!.. Нет, милый Мак, я уже никогда не буду ничьею женой.

      – Почему?

      – Почему? – Марчелла покачала своею красивою головой и отвечала: – Я ведь люблю! Разве ты хочешь, чтобы между нами всегда был третий в помине? Нет, милый Мак, я любила, и это останется вечно. Полюби лучше другую.

      Но благородство и гордость Марчеллы были подвергнуты слишком тяжелому испытанию: мать ее беспрестанно укоряла их тяжкою бедностью, – ее престарелые годы требовали удобств и покоя, – дитя отрывало руки от занятий, – бедность всех их душила. О Марчелле пошли недобрые слухи, в которых имя доброй девушки связывалось с именем богатого иностранца. К сожалению, это не было пустою басней. Марчелла скрывалась от всех и никому не показывалась. Пик и Мак о ней говорили только один раз, и очень немного. Пик сказал:

      – Слышал ты, Мак, что говорят о Марчелле?

      – Слышал, – отвечал Мак, сидя за мольбертом.

      – И что же, ты этому веришь или не веришь?

      – Верю, конечно.

      – Почему же конечно? Ты ведь был о ней всегда хорошего мнения.

      Мак отошел от мольберта, посмотрел на свою картину и, помедлив, сказал:

      – Я о ней и теперь остаюсь хорошего мнения.

      Теперь Пик помолчал и потом спросил:

      – Разве она не могла поступить лучше?

      – Не знаю, может быть и не могла.

      – Значит, у нее нет воли, нет характера?

      – Ты спроси об этом того, кто устроил испытание для ее воли и характера.

      – Но она могла выйти замуж?

      – Не любя?

      – Хотя бы и так.

      – Или… быть может, даже любивши другого?

      – Ну, и все было б лучше.

      – Может быть, только она тогда не была бы тою Марчеллой, которая стоила бы моего лучшего мнения.

      – А теперь?

      – Из двух зол она выбрала то, которое меньше.

      – Меньше!.. Продать себя… это ты считаешь за меньшее зло?

      – Не себя.

      – Как не себя? Неужто этот богач ездит к ней читать с нею Петрарку или Данте?

      – Нет; она продала ему свое прекрасное тело и, наверное, не обещала отдать свою душу. Ты различай между я и мое: я – это я в своей сущности, а тело мое – только моя принадлежность. Продать его – страшная жертва, продать свою душу, свою правду, обещаться любить другого – это гораздо подлее, и потому Марчелла делает меньшее зло.

      – Есть еще средство! – заметил Пик.

      – Какое?

      – Прекратить свою жизнь. Смерть лучше позора.

      Мак сложил руки и сказал:

      – Как? убить себя?.. Женщине убить себя за то, что ее бросили, и бросить на все мучения нищеты свою мать и своего ребенка?.. И ты это называешь лучшим? Нет,