Богатыриада, или Галопом по европам. Борис Давыдов

ты! Я-то думал… – А ну, разойдись! – богатырь в один прыжок очутился возле бабы (служанки благоразумно шарахнулись в стороны), нащупал крепкий шнурок на ее шее, разорвал, почти не напрягаясь. Освобожденная повитуха выпрямилась со страдальческим кряхтением, потирая затекшую поясницу.

      – Ой, спасибо тебе, добрый молодец. Вот оказия-то случилась! – И она вдруг захохотала. Да так весело, заливисто, что к ней присоединились не только служанки, но даже Крапива. Хоть и со стонами.

      – Жена кончается, а им смешно!!! – взревел Попович, придя в ярость. Не будь руки заняты шнуром, на котором висел крест, натворил бы богатырь дел нехороших… Но, покуда выуживал его из-под половицы, осторожно протаскивая в щель, немного успокоился.

      – А теперь ступай! – властно распорядилась повитуха. – И все пусть идут. Со мной оставьте только одну бабу, потолковее да поспокойнее. Лучше из тех, которые рожали.

      – Да как же так?! – растерялся славный витязь, хлопая ресницами. – Крапивушке худо, как же я ее брошу?

      – Ступай, так надо! Мужу не всякое нужно видеть. Да и ей так лучше будет.

      – Ступай, Алешенька! – всхлипнула Крапива. – И помни про подругу… Лучшую!

      – А-а-а-ааа! – простонал богатырь, схватившись за голову. Он вернул повитухе крест на порванном шнурке, пробормотал что-то маловразумительное – не то: «выбрось этих подруг из головы!», не то: «не бойся, все будет в порядке!» и выскочил за дверь.

      – Сходи в корчму, выпей кружечку-другую! – крикнула ему вслед баба. – Полегчает!

      Глава 2

      Шалава, скрипя уцелевшими зубами, возбужденно ходил взад-вперед возле шатра. Оттуда доносились женские стоны, жалобы, плачущие всхлипы, ругательства, клятвы, что первые роды окажутся и последними… Главный советник, с жалостью глядя на своего повелителя, осмелился спросить:

      – О, премудрый царь, может, откушаешь?

      – В глотку нишего не полежет! – потряс кулаками сын Одихмантия.

      – Тогда, может быть, немного бузы? – с надеждой допытывался приближенный.

      – Бужы?! К шайтану… Хотя нет! Вот бужу – можно! Немного… Рашпорядиш!

      Как нетрудно догадаться, понятие «немного» имеет обыкновение быть растяжимым… Особенно, когда у жены первые роды!

      – Ты пей, Илья Иваныч, пей, благодетель… – ласковый голос Будилы будто ложился на теплую ноздреватую краюху хлеба слоем душистого медка. – Вот, как хорошо пошло-то! Уже пятую кружку осушил! А теперь еще, для четного числа… Уж у меня-то все в порядке, и напои – лучше не сыщешь!

      Посетители одобрительно загудели: точно, напои добрые.

      – Помни, потом обещал ко мне зайти! – крикнул Щемила, заглянув в дверь. – Богатырское слово крепче железа!

      – Вон отсюда! – свирепо рыкнул Будила, запустив в конкурента первым, что подвернулось под руку. Этим «чем-то» оказался большой разливной ковш из липы. Деревянное изделие, гудя и завывая, пронеслось в воздухе и ударило второго кабатчика черпалом по лбу. Щемила, завыв от боли и ярости, схватил ковш, раскрутил и швырнул обратно в обидчика. Сильно, но немного неточно.

      Черпало,