Богатыриада, или Галопом по европам. Борис Давыдов

за руку перепуганного Поповича. – Прости меня, дуру глупую, за то, что ревновала беспричинно… Уа-а-а-ыыы… – новый приступ боли, опоясавший низ живота, заставил ее изогнуться и завыть. Переведя дух, взмокшая половчанка продолжила: – Можешь жениться, на ком хочешь, если умру, лишь бы чадо наше любила.

      – Да что тебе взбрело в голову?! – чуть не заорал богатырь. – Сейчас повитуха прибежит, потерпи чуть-чуть…

      – Пусть даже на моей подруге, не обижусь! – договорила Крапива, кусая губы.

      – На какой подруге?! – Попович, уже ничего не соображая от испуга и ощущения собственного бессилия, особенно унизительного для могучего мужчины, выпучил глаза.

      Укоризненно-любящий взгляд великомученицы был ему ответом.

      – Ясно, на какой! На самой лучшей…

      Попович сначала схватился за голову (одной рукой, поскольку другую продолжала удерживать будущая мать), потом застонал, произнес несколько слов… Спохватился, покраснел, торопливо зажал рот ладонью.

      – Ты бранись, милый, бранись, не стесняйся… – простонала Крапива. – Тебе легче будет… А-а-а!

      – О-о-о! – завыл Попович. – Да где же эта повитуха, мать ее?!

      – Да вот я, вот! – раздался скрипучий голос. – Ох, мужики! Им невтерпеж, будто сами рожают.

      Богатырь вздохнул с облегчением, чувствуя себя так, будто скинул с плеч побратима своего, Илью Ивановича, которого таскал по жаре добрый час.

      – Добрая женщина, помоги жене! Озолочу! – взмолился он.

      – Вот это другой разговор! – одобрительно кивнула грузная баба. – Сразу видно мужа почтенного, уважаемого. Коли озолотишь – доброе дело сделаешь, повитухам-то ой как непросто приходится… Ты погоди только чуток, помолюсь сперва, чтобы все прошло как надо, без трудностей. Где тут у вас икона? А, вижу!

      С кряхтением опустившись на колени, баба забормотала слова молитвы. Роженица изогнулась, зарычала, вцепившись в руку зубами.

      – Может, после помолишься?! – чуть не всхлипнул Попович. – Крапивушке-то совсем худо!

      – Роды первые? – даже не повернув к нему головы, спросила баба, после чего продолжила взывать к высшим силам.

      – Первые!

      – Ну, тогда спешить некуда… Вот кабы были вторыми…

      – А-а-а! Никаких вторых!!! – завыла Крапива, по лицу которой ручьями тек пот.

      – Ой, милушка, все бабы так говорят по первости… А потом как пойдут рожать – со счету можно сбиться! Кстати, не сбивай! И остави нам долги наши…

      – Я не собью-ю-юсь!!! А-а-а!!!

      – Яко же и мы оставляем должникам нашим…

      – Крапивушка! Потерпи чуть-чуть! Сейчас… Ох, лучше бы в сечу, хоть с самым лютым ворогом! Да что же делать-то?!

      – Ты, добрый молодец, уже все сделал, теперь помолчи лучше. Ныне, и присно, и во веки веков…

      – Сердца у тебя нет!!! – завыл Попович.

      – Есть. Аминь! – баба, широко перекрестившись, приложила лоб к дубовым доскам. – Ну, с Богом… Ой! Да что такое…

      – Что такое?! – чуть не подскочил