Некуда. Николай Лесков

Пока еще ничем.

      – Она хозяйничает; у нее все так хорошо, так тихо, что не вышел бы из дома, – сочла нужным сказать Лиза.

      – А! это прекрасно, – опять протянула Зинаида Егоровна, и опять все замолчали.

      «В самом деле, как здесь скучно!» – подумала Женни, поправив бретели своего платья, и стала смотреть в открытое окно, из которого было видно колосистое поле буревшей ржи.

      – Здравствуй, красавица! – проговорила за плечами у Женни старуха Абрамовна, вошедшая с подносом, на котором стояла высокая чайная чашка, раскрашенная синим с золотом.

      – Здравствуй, нянечка! – воскликнула с восторгом Женни и, обняв старуху, несколько раз ее поцеловала.

      – А ты, проказница, заехала, да и горя тебе мало, – с ласковым упреком заметила Лизе Абрамовна, пока Зина наливала чай в матушкину чашку.

      – Ах, полно, няня!

      – Что полно? не нравится? Вот пожалуй-ка к маменьке. Она как проснулась, так сейчас о тебе спросить изволила: видеть тебя желает.

      Лиза встала и пошла к коридору.

      – Ты послушай-ка! Постой, мол, подожди, не скачи стрекозою-то, – проговорила Абрамовна, идя вслед за Лизой по длинному и довольно темному коридору.

      Лиза остановилась.

      – Ишь, у тебя волосы-то как разбрылялись, – бормотала старуха, поправляя пальцем свободной руки набежавшие у Лизы на лоб волосы. – Ты поди в свою комнату да поправься прежде, причешись, а потом и приходи к родительнице, да не фон-бароном, а покорно приди, чувствуя, что ты мать обидела.

      – Что вы, в самом деле, все на меня? – вспыльчиво сказала долго сдерживавшаяся Лиза.

      – Ах, мать моя! не хвалить ли прикажешь?

      – Ничего я дурного не сделала.

      – Гостей полон дом, а она, фить! улетела.

      – Ну и улетела.

      – Как это грустно, – говорила Женни, обращаясь к Бахареву, – что мы с папой удержали Лизу и наделали вам столько хлопот и неприятностей.

      Бахарев выпустил из-под усов облако дыма и ничего не ответил. Вместо его на этот вызов отвечала Зина.

      – Вы здесь ничем не виноваты, Женичка, и ваш папа тоже. Лиза сама должна была знать, что она делает. Она еще ребенок, прямо с институтской скамьи и позволяет себе такие странные выходки.

      – Она хотела тотчас же ехать назад, – это мы ее удержали ночевать. Папа без ее ведома отослал лошадь. Мы думали, что у вас никто не будет беспокоиться, зная, что Лиза с нами.

      – Да это вовсе не в том дело. Здесь никто не сердился и не сердится, но скажите, пожалуйста, разве вы, Женни, оправдываете то, что сделала сестра Лиза по своему легкомыслию?

      Для Женни был очень неприятен такой оборот разговора.

      – Я, право, не знаю, – отвечала она, – кто какое значение придает тому, что Лиза проехалась ко мне?

      – Нет, вы, Женичка, будьте прямодушнее, отвечайте прямо: сделали бы вы такой поступок?

      – Я не знаю, вздумалось ли бы мне пошалить таким образом, а если бы вздумалось, то я поехала бы. Мне кажется, – добавила Женни, – что мой отец не придал бы этому никакого серьезного значения, и поэтому я нимало не охуждала бы себя за шалость, которую позволила