Ход королевой. Бернар Вербер

она встречает Присциллу, плещущую себе в лицо воду перед зеркалом.

      – Надеюсь, ты на меня не сердишься? – спрашивает девочка с собранными в длинный хвост волосами.

      – Vox populi vox dei, – отвечает фаталистка Моника.

      – То есть?

      Она вдобавок невежда.

      – Это латынь. «Глас народа – глас Божий».

      – Извини, я латынью не владею. Ты правда не слишком огорчилась, что проиграла?

      – Всего-навсего выборы представителя класса, подумаешь!

      Присцилла заканчивает умывание.

      – Ты считаешь, что голосовать следовало за тебя, потому что лучше меня успеваешь по предметам, правильно? Ты первая в классе, а я тащусь в хвосте.

      – Я умею проигрывать. Ты лучше меня сумела подобрать убедительные для них доводы.

      Присцилла внимательно на нее смотрит и огорченно вздыхает.

      – Ты не только умнее меня, но и гораздо красивее.

      По крайней мере, она наблюдательная.

      – Ты тоже очень красивая, Присцилла, – говорит Моника, а сама думает: «В своем роде…»

      – Честно тебе скажу, я боялась, как бы ты на меня не взъелась.

      Ишь, какая настойчивость!

      – И не подумаю. Все в порядке.

      – Знаешь, по-моему, ты необыкновенная. Взять хотя бы твою стойкость перед лицом неудачи.

      Настает черед Моники умыться. Прежде чем наклониться к крану, она примирительно кивает. Несколько секунд они друг на друга косятся.

      – Раз так, будем считать, что мы подруги? – спрашивает Присцилла.

      – А как же!

      Проходит еще несколько секунд. Внезапно Моника нападает на Присциллу сзади, сжимает ей шею и валит на пол. Достав и открыв щелчком острый перочинный нож, она сгребает Присциллу за волосы и одним махом отхватывает весь хвост ниже завязанной узлом красной бархатной ленты.

9

      Пахнет свежесостриженной шерстью.

      Руперт О’Коннор и его дочь находятся в зоне стрижки. Он закуривает очередную сигару и нервно выпускает дым.

      – Можно узнать, что на тебя нашло?

      Молчание дочери заставляет его сдерживать гнев, но это слишком трудно, проще огласить итог.

      – В этом «инциденте» мы потеряли двести пятнадцать голов и нашего чудесного Мао.

      Он сдерживается из последних сил, но его рот кривится сам по себе. Они возвращаются на крытый дворик, там Руперт падает в кресло и начинает раскачиваться, чтобы успокоиться. Кресло скрипит под его тяжестью.

      – У всего этого будут последствия. Джошуа придется уволить. Он проявил безответственность, оставив тебя одну с овцами.

      Николь садится в соседнее кресло. Руперт О’Коннор отворачивается – не может смотреть ей в глаза.

      – Объясни все-таки, зачем ты это сделала?

      Она не осмеливается сознаться, что хотела спасти овец от бойни или от отправки на гибель в Саудовскую Аравию.

      – Меня очень заинтересовали твои слова о коллективном уме, – отвечает она. – Захотелось проверить, возобладает ли у них в последний момент инстинкт выживания.

      Он сердито гасит в пепельнице