Ход королевой. Бернар Вербер

удивленно следит за ритуалом: овцы идут одна за другой по коридору из железных заборчиков, мужчины в джинсовых комбинезонах хватают их, валят на бок и методично состригают с них шерсть.

      Николь убеждается, что овцы и вправду испытывают облегчение, избавляясь от тяжелой оболочки. Остриженные, они радостно скачут, присоединяясь к остриженным раньше соплеменницам.

      – Ни дать ни взять, довольные клиенты после парикмахерской, верно? – говорит Руперт. – Шерсть – основа нашего благосостояния. Это сырье пользуется повышенным спросом, а наши овечки дают красивейшую в мире шерсть. Между прочим, у меня есть даже бараны мериносовой породы ценой более десяти тысяч австралийских долларов за голову.

      Николь кивает в знак того, что впечатлена.

      – А что потом? – спрашивает она.

      – В каком смысле?

      – Что происходит с нашими овечками потом?

      – Их дальнейшая жизнь – тоже наша забота. Но это тебя уже не заинтересует.

      – Хочу увидеть и это.

      Он щурится, долго смотрит на дочь и, отбросив колебания, ведет ее в другую, отдаленную постройку, загороженную густой зеленой изгородью. Там занимаются первой группой овец: вешают каждой на ухо пластмассовую серьгу с номером и штрихкодом.

      – Эти для лучших наших клиентов, саудитов. Там любят жареных барашков. А как хорошо они платят! На Курбан-байрам надо поставлять продукцию в живом виде, чтобы они сами резали ее на месте, такова их древняя традиция.

      Николь изумленно озирается. Указывая на еще одно сооружение, она спрашивает:

      – Что там?

      – Там не предназначенный для саудовского рынка скот. С ним поступают обычным способом.

      Она видит, как конвейер везет куда-то овец, подвешенных на крюки головами вниз, и слышит ни на что не похожие звуки: это широкие стальные лезвия перерезают овечьи горла.

      Руперт достает сигару, чтобы дым перекрыл невыносимый запах свежей крови.

      – Прости, что уделял тебе недостаточно времени, Никки. Ничего, теперь я наверстаю упущенное. Недаром я сказал, что тот небольшой инцидент с освобождением мышей – сигнал мне поменять поведение в отношении тебя. Твое место здесь, на ROC. Теперь я в полном твоем распоряжении, обещаю.

      В этот момент звонит телефон. Руперт отходит, чтобы ответить на звонок, слушает, потом говорит дочери, прикрыв ладонью микрофон:

      – Извини, важный разговор. Оставляю тебя с Джошуа, лучшим нашим пастухом. Ну ты его помнишь: ковбой в большой шляпе со змеиной кожей.

6

      – Вот и настал решающий день. Вы будете выбирать представителя класса. Предлагаю двоим ученикам, выдвинувшим свои кандидатуры, изложить причины, по которым остальным следует за них проголосовать. Хочешь начать, Моника?

      К доске выходит темноволосая девочка с блестящими глазами. Глядя на всех учеников по очереди, она говорит:

      – Вы меня знаете: у меня лучшие в классе оценки.

      Ее голос сразу внушает уважение. Она говорит спокойно, очень отчетливо.

      – Если вы выберете меня, я гарантирую, что пущу в ход весь свой ум, чтобы отстаивать