Трудно отпустить. Кристи Бромберг

жажду, чтобы он прикоснулся ко мне.

      Прозвучит просто и в то же время глупо, но Хантер умеет прикасаться к женщине. Мое тело помнит это.

      Потому что оно скучало по нему.

      По его прикосновениям.

      По нему самому.

      Дотронься до меня.

      Я скольжу рукой вверх по его члену, провожу большим пальцем по головке.

      Возжелай меня.

      Другой рукой я царапаю его спину сквозь рубашку.

      Возьми меня.

      Неожиданный звонок приводит меня в чувство. Когда Хантер отскакивает от меня, я в страхе смотрю на открывшиеся двери, боясь, что нас застукал кто-то из постояльцев.

      Когда я снова перевожу взгляд на Хантера, он натягивает штаны. Ухмылка на его губах такая же насмешливая, как и слова.

      – Теперь ты поймешь, каково это. Поймешь, что значит смотреть, как я ухожу. – Он тихо смеется.

      – Что? – Я встречаюсь с ним глазами, потемневшими от желания, которое никто из нас не в силах отрицать.

      – Спокойной ночи, Деккер. Рад был снова повидаться.

      Когда он выскальзывает из лифта, я, ощущая, как шок проникает в каждую часть тела, смотрю ему вслед.

      Шок постепенно сменяется смущением. А смущение, в свою очередь, перерастает в злость. Злость, которая подпитывает отвращение к самой себе.

      Шутка Хантера ранит сильнее, чем следовало бы.

      Но я сама виновата. Да, он поцеловал меня, но я перешла все границы.

      Да ты едва не отсосала ему в лифте.

      Не отсосала, но думала об этом. Хотела этого. Желала этого, черт возьми.

      Позволяю дверям лифта снова закрыться. Доезжаю до нужного этажа. Двери в очередной раз открываются. И все это время я прокручиваю в голове то, что сделала, и от унижения буквально теряю самообладание.

      Каждый шаг, который я делаю по направлению к своему номеру, обременен моими мыслями.

      Как я могла быть настолько непрофессиональной?

      Шаг.

      Как позволила так легко себя обдурить?

      Шаг.

      Как могла позволить вырваться на свободу безответным чувствам, которые испытываю к нему?

      Шаг.

      Как посмела проявить слабину?

      И что еще хуже – как посмела стоять тут и пытаться открыть дверь, сомневаясь, смогу ли выполнить просьбу отца, которая так тесно переплетается с моими личными желаниями?

      Дело плохо.

      Очень плохо.

      – Такого нельзя допустить. Ты не можешь этого допустить, – бормочу я под нос, когда прохожу в номер. – Мы не подходим друг другу. Ничего не выйдет. Даже на одну ночь. – Черт. Черт. Черт! – Ты совершила непростительную ошибку. Господи, в прошлый раз…

      Я снимаю туфли и небрежно отбрасываю их в сторону, все еще мысленно осуждая себя за то, чему едва не позволила случиться.

      За то, чего желала.

      В прошлый раз…

      Дрожащими руками я снимаю с себя одежду, в то время как все мои мысли порабощены желанием стереть то, что только что произошло.

      Но я не могу. Знаю, что не могу.

      И ненавижу ту крошечную часть