Потоп. Огнем и мечом. Книга 2. Генрик Сенкевич

закрыто распустившимися косами; она не подняла головы и тогда, когда услышала шаги рыцаря. Верно, думала, что это сам Кмициц или кто-нибудь из его людей. Володыёвский остановился в дверях, снял шапку, кашлянул раз-другой, но, видя, что это не помогает, произнес:

      – Милостивая панна, ты свободна!..

      Тогда из-под распустившихся кос на рыцаря глянули голубые глаза, а потом показалось прекрасное, хотя и бледное и как бы окаменелое лицо. Володыёвский ожидал бурной радости и благодарностей, а меж тем девушка сидела неподвижно, вперив в него блуждающий взор.

      – Очнись же, панна! – повторил еще раз рыцарь. – Бог сжалился над твоей невинностью. Ты свободна и можешь вернуться в Водокты.

      На этот раз взгляд панны Биллевич не был уже так безучастен. Поднявшись с сундука, она легким движением откинула на спину волосы и спросила:

      – Кто ты?

      – Михал Володыёвский, драгунский полковник виленского воеводы.

      – Я слышала, там бой, выстрелы?.. Говори же…

      – Да-да. Мы пришли, чтобы спасти тебя.

      Панна Биллевич совсем пришла в себя.

      – Спасибо тебе, пан! – поспешно сказала она тихим голосом, в котором звучала смертельная тревога. – А с ним что сталось?

      – С Кмицицем? Не бойся, он лежит во дворе бездыханный. И, не хвалясь, скажу, что это сделал я.

      Володыёвский не без кичливости произнес эти слова; он думал, что девушка придет в восторг, но жестоко обманулся в своих ожиданиях. Ни слова не вымолвив, она покачнулась вдруг и рукой стала искать опоры, пока не опустилась наконец тяжело на тот же сундук, с которого за минуту до этого встала.

      Рыцарь бросился к ней:

      – Панна, что с тобой?

      – Ничего!.. Ничего! Погоди!.. Позволь… Так пан Кмициц убит?

      – Что мне до пана Кмицица, – прервал ее Володыёвский, – когда тебе худо!

      К ней внезапно вернулись силы, она снова поднялась и, поглядев ему прямо в глаза, крикнула с гневом, отчаянием и нетерпением:

      – Ради всего святого, отвечай: он убит?

      – Пан Кмициц ранен, – в изумлении ответил Володыёвский.

      – Он жив?

      – Жив.

      – Хорошо! Спасибо тебе!..

      И, все еще пошатываясь, она направилась к двери. Володыёвский постоял с минуту времени, топорща усики и качая головой.

      – За что она меня благодарит? – пробормотал он про себя. – За то, что Кмициц ранен, или за то, что он жив?

      И вышел вслед за ней. Он застал ее в смежной опочивальне, – словно окаменев, стояла она посреди комнаты. Четверо шляхтичей как раз вносили Кмицица, двое передних уже показались в дверях, между руками их свесилась до земли бледная голова пана Анджея с закрытыми глазами и сгустками черной крови в волосах.

      – Потихоньку! – идя следом за ними, говорил Кших Домашевич. – Потихоньку через порог. Поддержите кто-нибудь голову. Потихоньку!..

      – А чем держать, коли руки заняты? – ответили