Возвращение домой. Евгения Преображенская

тишина. Лишь шорох проходящих и лёгкий говор ручья невдалеке.

      – …Я слышала детские голоса, – произнесла Дженна.

      – Удивлена? – спросила женщина. – Законы жизни властвуют даже на нижних мирах. Мы спим, едим, размножаемся… Всё это бесконечно и бессмысленно…

      – Это жестоко, – нахмурилась Дженна. – Обрекать детей на подобное существование.

      – Вовсе нет, – безразлично ответила женщина. – Им не с чем сравнивать. Они счастливы. Они не видят друг друга, не видят, во что мы превратились, чем стали. Они – наша единственная радость.

      – Как… зачем создатели темницы позволили это?

      – Это радость, но одновременно и наказание нам…

      Изгнанники, предатели, взбунтовавшиеся и поверженные маги были наказаны жестоко. Они не только испытывали голод до еды и прикосновений, не только понимали, что зачинают и рождают детей во тьме и большего не смогут им дать. Но тугая и прочная витали жизни – жизнь, длившаяся бесконечно долго, – произвела новый вид вечно старых, дряхлых созданий.

      Бессилие было общим недугом для малых и пожилых. Люди и нелюди, наделённые способностью ходить, говорить, мыслить, постепенно теряли эти свойства. Из поколения в поколение передавая нежелание двигаться. Сосланные сюда и родившиеся здесь уподоблялись растениям. И постепенно Дженна становилась одной из них…

      Тьма под её веками вновь и вновь сменялась тьмой дня. Сны чередовались с явью. И порой было сложно определить, какой из двух миров более реален.

      Время шло. Хотя его течение было совершенно невозможно ни уловить, ни подсчитать, вместе с тем росло бессилие. Чтобы совсем не одряхлеть, Дженне пришлось прибегнуть к тем нехитрым упражнениям, которые она десятки лет назад преподавала молодому книгохранителю, когда учила того фехтовать.

      Всесильная и мудрая драконица вновь попала в ловушку, как это случилось в Яблоневой роще Ауки. Однако в том мире не было ночи, здесь же не нашлось места дню. И – о, что бы Дженна отдала сейчас за одно единственное яблоко из сада!.. Пусть незрелое, пусть зелёное и кислое, но имеющее цвет и вкус!

      Жизнь в нижнем мире походила на болото. Прелый холодный запах плесени висел в воздухе. Несколько дней Дженне понадобилось, чтобы прийти в себя и привыкнуть к этому. Дней ли?

      Она засыпала, наслаждаясь остатками воспоминаний из цветных снов, и просыпалась в кромешном мраке, холоде, одиночестве. И в то же время вокруг неё постоянно находились люди – почти неразличимые силуэты. Мелодия их витали тоже отдавала болотом.

      Привкус застоявшейся воды и детские голоса, порой собирающиеся в слабые хоры, преследовали Дженну. Песни были лишены слов и смысла. Это был просто звук, отражающий мелодию той странной, жуткой витали жизни, что господствовала здесь.

      Дженна предпринимала попытки завести беседу с кем-то из детей. Но те, безвинно заточённые в этой темнице, казались бледными тенями живых. Их не интересовали сказки. Они не стремились узнать о мирах за гранью собственного.

      Это казалось Дженне особенно страшным… Ведь именно