Возвращение домой. Евгения Преображенская

протянула куче тряпья свой кувшин.

      – Угощайся, – предложила она. – И расскажи мне свою историю…

      В старой таверне за холмом посреди пустоши постепенно собирались люди, бывшие маги, хранители. Они считали себя никем, называли грязью, тленом, того хуже, да и выглядели не лучше. Но единило их то, что, по мнению жителей тьмы, было злом – стремление к свету, движение и… раскаянье.

      Дженна угощала их напитком из своего кувшина, и, повинуясь её воле, тот не заканчивался. Драконица слушала истории и удивлялась: как все они были похожи друг на друга, на её собственную. Враг, пожирающий имена, обманывал их. Или же они обманывали себя? Не утихшая с годами злость питала силы этих созданий.

      Свет – зло, считалось в нижнем мире. И это было правдой. Но было ли добром смирение? Являлось ли добром стремление к любви и деторождению? Всё в этой плоскости будто перевернулось вверх дном, исказилось, как лица этих не то живых созданий, не то мертвецов.

      Дженну пронизал озноб. Страшно представить, во что мог превратиться Катан! Что если он не выдержал? Сдался? И всё напрасно! Всё равно…

      В следующий миг чародейка отвлеклась от очередного рассказчика, взгляд её привлекло движение вовне, за решёткой. Драконица вздрогнула, потому что на сцену выплыл новый герой этой странной пьесы. Именно выплыл, самым непостижимым образом!

      Женщина появилась из-под земли с другой стороны решётки. Её лицо было наполовину изъедено могилой, сухая кожа свисала с черепа, миниатюрный нос ввалился, а рот изогнула беззубая улыбка. На голове будто в порывах невидимого ветра слабо колыхались землисто-седые волосы.

      Женщина протянула к Дженне худощавую руку… Все вокруг замерло, затихло, потеряло значение. Немой диалог длился долю мгновения. Не до конца понимая, что она делает, Дженна взяла свой бездонный кувшин с питьём и протянула сквозь решётку женщине.

      Та не отказалась. Она неловко поднесла горлышко к губам и сделала глоток. Жидкость, просочившись сквозь рваные уста, потекла по подбородку. Женщина отстранила сосуд, утёрла лицо и улыбнулась шире.

      Дженна неуверенно ответила на улыбку. Женщина потянулась к ней и коснулась чёрными пальцами сморщенной руки.

      – Пойдём со мной? – предложила она.

      – Куда? – спросила Дженна.

      – Сегодня праздник… – ответила та. – Но я не помню его… Ты мне поможешь, объяснишь.

      С этими словами она привлекла Дженну к себе. Сопротивляться сил не было, и девушка, словно вода, проскользнула сквозь решётки. Женщина увлекла её дальше, вниз. Мгновение – и тьма поглотила обеих. Земля сомкнулась над головой Дженны.

      Вынырнули они в полу мрачной хижины.

      В затхлом воздухе воняло разложением и гноем. Комнатушку освещало несколько лучин. В их свете Дженна смогла различить людей на узких койках. Лица, руки и ноги их были перебинтованы. В углу хижины Дженна приметила рисованное изображение – единственное украшение этого места.

      Внизу лежали сухие еловые ветви. Подле них, взирая на изображение, на коленях сидела женщина. Бинты на руках размотались, и было видно, что