Витражи резных сердец. Лаэтэ.

закатила глаза.

      – Ты немного невыносим.

      – Немного?

      – Самую малость.

      Ей легче. Ей легче и проще сейчас, в его присутствии, когда он разряжает обстановку и перетягивает внимание на себя. И когда она тянет его гулять, она по-настоящему надеется отдохнуть и отвлечься, перестать думать о Майли. Но злость и обида пускают корни, как проклятые деревья их темной земли, и, как деревья, за годы эти чувства проникли слишком глубоко. Их не выкорчевать одними только смуглыми руками с дешевыми золотыми украшениями.

      Но хотя бы на один короткий вечер она может забыть.

      Говорят, в Городе-Бастионе есть все, что только можно пожелать. А потому нужно быть осторожнее со своими желаниями.

      Но когда ты сам регулярно предстаешь для других примером плохой сказки со злодеями и чудовищами, начинаешь как-то скептично относиться к таким суевериям. Кто знает, может, за историей про монстра из темных глубин скрывается всего лишь очередной брошенный ребенок, которому просто не повезло унаследовать жабры от своего морского родителя.

      Говорят, в Бастионе каждая старая улица проклята по-своему. Говорят, здесь кроется по десятку древних зол в каждом черном переулке. Люди вообще много говорят, в особенности о том, чего не понимают.

      Но этот город и правда не желал им добра.

      Торн чувствовала себя здесь так, как не чувствовала нигде и никогда. Она почти готова сказать, что Бастион ощущается для нее домом, но она не знает, что такое «дом» на самом деле. Она убегала сюда практически каждый день, в эти темные кварталы, туда, где никто ее не найдет и не будет искать. Здесь ей… спокойно.

      Она знает, почему. Почему Бастион принимает ее.

      Она видит его душу. Такую же темную, как и у нее, полумрак в свете прогорающей свечи. И он видит ее, и забирает ту беспомощность, что пустила корни в ее сердце. Порой она терялась в этих проулках, похороненная в его мертвой тишине. Закрывала глаза, пойманная в бесконечную паутину вязкого прошлого, переплетающего воздух. Здесь, в темноте вечного Бастиона, луна отвечает на ее взгляд, а звезды следят за ней голодным взглядом.

      Здесь, в глубинах Бастиона, она в своем хищном мире, где больше не нужно притворяться. И тогда она открывает глаза по-настоящему и видит скрытое прошлое каждого маленького закутка.

      Она видела Врата Воров, титанически-огромные изваяния, разделяющие Бастион напополам. Рядом с этими гигантскими могильными плитами любой ощущается песчинкой в чьем-то неряшливом и запущенном каменном саду. Торн может забываться на долгие часы, изучая вязь рисунков на Вратах Воров. Как в детстве играли они с Майли, она почти готова придумывать, что эти плетения на самом деле – буквы, и все здесь рассказывает какую-то вечную историю.

      Она видела загадочный замкнутый двор. Никакой из домов не был жилым, а все внутренние стены оказались витражами тонкой работы. С узорчатых разноцветных стеклышек на Торн смотрели розы, кленовые листья, тонкие плетения, но даже ее зрение не давало разглядеть все в такой темноте. Она видела аллею, уставленную