Обманутое время. Нора Робертс

вздохнул с плохо скрываемой досадой.

      – Ты покажешь, где он находится?

      – Нет. Я сама тебя отвезу.

      – Ты и так много для меня сделала.

      – Возможно, но ключи от своей машины я тебе не дам, а пешком, да еще по таким дорогам, ты вряд ли доберешься. – Либби вытерла руки уголком посудного полотенца.

      Калеб нахмурился, пытаясь придумать какой-нибудь благовидный предлог, чтобы она с ним не ездила.

      – Хорнблауэр, почему ты не хочешь, чтобы я посмотрела твой самолет? Даже если ты его угнал, я все равно не догадаюсь.

      – Я его не угонял, – возразил он так запальчиво, что Либби сразу ему поверила.

      – Тогда ладно, я помогу тебе найти место крушения, как только дорога станет проходимой. А пока садись, я осмотрю твою рану.

      Кэл осторожно ощупал повязку.

      – Вроде все в порядке.

      – Тебе больно. По глазам вижу!

      Он покосился на нее. В ее взгляде он прочел сочувствие, тихое, доброе сочувствие, отчего сразу захотелось зарыться лицом в ее волосы и во всем признаться.

      – Я осмотрю рану, дам тебе пару таблеток аспирина и, может, сделаю перевязку. Садись, Кэл. – Либби взяла у него полотенце и подвела к стулу. – Будь умницей.

      Он сел, смерив ее изумленным и слегка раздраженным взглядом.

      – Ты говоришь совсем как моя мама.

      Она в ответ похлопала его по щеке, а потом вынула из шкафчика чистые бинты и антисептик.

      – Сиди смирно! – Она сняла повязку, осмотрела рану и нахмурилась. Кэл заерзал на стуле. – Сиди смирно! – повторила она негромко. Какая уродливая рана, глубокая, с неровными, рваными краями. Вокруг нее багровый кровоподтек. – Уже лучше. Заражения, кажется, нет. Но шрам останется.

      Кэл дотронулся пальцами до раны и ужаснулся:

      – Шрам?!

      «Значит, он все-таки тщеславен», – подумала Либби, и на душе у нее отчего-то стало теплее.

      – Не волнуйся, сейчас шрамы в моде. Мне было бы спокойнее, если бы тебя зашили, но боюсь, что моей ученой степени в рукоделии недостаточно для такой важной операции.

      – Твоей… чего?

      – Шучу. Потерпи, сейчас немножко пощиплет.

      Когда она принялась прижигать края раны, он, не удержавшись, громко выругался и, не давая ей закончить работу, схватил ее за руку.

      – Пощиплет? Немножко?!

      – Крепись, Хорнблауэр! Подумай о чем-нибудь другом.

      Кэл стиснул зубы и сосредоточился на ее лице. Жгло так, что он зашипел. Глаза Либби светились состраданием, но руки действовали решительно. Она уверенно промыла рану, нанесла мазь и перевязала ему голову.

      Через окно проникал бледный утренний свет. Кэл смотрел на нее и не мог наглядеться. А она в самом деле настоящая красавица! Хотя совсем не пользуется косметикой… да и пластические операции явно не делала. С таким лицом – волевым, решительным и вместе с тем женственным – она появилась на свет. Ему снова захотелось погладить ее по щеке. Он вспомнил, что кожа у нее мягкая, как у младенца. И как она легко краснеет и бледнеет! Все чувства моментально отражаются у нее на лице.

      Может