Сахар на обветренных губах. Тата Кит

и поднял руки, очевидно, приготовившись что-то поймать.

      Я рефлекторно втянула голову в шею, надеясь, что это «что-то» не прилетит мне в голову.

      Но это «что-то» прилетело мне точно в спину. И достаточно ощутимо.

      Парень впереди меня заржал. По коридору тоже разнеслись смешки.

      Резко обернувшись, я опустила взгляд в ноги и поняла, что мне в спину угодил рюкзак засранца-Колесникова.

      – Сорян, – сказал он, подняв ладони.

      По его широкой белозубой улыбке я поняла, что он нисколько не сожалеет о содеянном. И до того, как я повернулась, сам от души ржал над тем, что произошло.

      – Придурок, – шепнула я себе под нос и пошла дальше вместе с Викой, проигнорировав рюкзак парня, оставшийся на полу.

      – Эй! Ты, что, обиделась? – донеслось мне в спину.

      Но даже сейчас в голосе Колесникова я не услышала ни капли сожаления. Скорее, он играл на публику, внимание которой привлек к себе и, к сожалению, ко мне. А оказавшись на сцене, он просто продолжал отыгрывать начатое, чтобы люди продолжали улыбаться и скалиться тому, какой он для них классный.

      Я не стала даже оборачиваться. Просто шла дальше до лестничных пролётов, чтобы подняться на этаж выше, где будет проходить следующая и последняя на сегодня пара.

      – Зачем ты его проигнорила? – шипела Вика, поднимаясь вместе со мной по ступенькам. – Он же классный!

      – Классный, как кто? Как клоун? – повела я скептически бровью.

      – Эй, зелёная толстовка, – я снова услышала голос Колесникова в этот раз на пролёт ниже.

      Пришлось остановиться, перегнуться через перила и посмотреть на парня сверху вниз.

      Он всё ещё широко улыбался. Его публика была рядом и тоже скалилась, довольная своим вожаком.

      Парень он, разумеется, симпатичный. Черные волосы на голове в вечном хаосе, но ему идёт. На лице с четко очерченными скулами и щетиной часто видны следы от синяков или ссадины, полученные во время боёв. Огрубевшие костяшки пальцев из-за многочисленных драк. А ещё я очень часто вижу, как он прикусывает нижнюю губу и почти жуёт её, когда кого-то слушает или о чем-то думает. Это действо без слов говорит о его импульсивности.

      – Хочешь, я прокачу тебя сегодня вечером в качестве компенсации? – спросила Колесников.

      Конечно, я знала, на чём он собирается меня прокатить. У этого идиота для каждой девушки была единственная шутка о том, что он прокатит её на своих больших яйцах.

      – У меня аллергия на яйца, – бросила я в ответ, и его компашка прыснула.

      Сам парень нисколько не смутился.

      – А если на машине, а не на яйцах – прокатишься?

      – Мне мама не разрешает, – ответила я нервно, так как этот разговор и повышенное внимание к нему уже начали утомлять.

      Оттолкнувшись от перил, я продолжила подъём в аудиторию.

      – А я бы прокатилась, – шепнула Вика игриво.

      – На чем? – усмехнулась я. – На его яйцах или на машине?

      – Да хоть на чём, – заржала Вика. – Люблю кататься.

      – Фу, блин! –