Водяной нож. Паоло Бачигалупи

либо она только что едва не застрелила какого-то невинного парнишку в приступе паранойи.

      Залаял Санни, злясь, что его оставили одного. Люси открыла дверь. Пес радостно бросился наружу, вывалив розовый язык, подбежал к машине и сел у дверцы.

      – Ох. И ты туда же.

      Санни с надеждой задышал. Люси сунула пистолет за пояс джинсов.

      – Кататься мы не поедем, – сказала она псу.

      Санни посмотрел на нее с отвращением.

      – В чем дело? Можешь идти домой, можешь остаться на улице. Я буду подметать. Кататься не поедем.

      Санни заполз под пикап. Люси достала щетку. Санни смотрел на нее с упреком.

      – Вы с Анной два сапога пара, – пробурчала она и начала очищать каменные плиты на своем дворе. Уничтожала бледные дюны, привольно раскинувшиеся рядом с домом. В воздух поднялись тучи песка. Люси расчихалась, закашлялась. Еще немного, и она услышала бы, как ее отчитывает Анна – совсем не бережет свои легкие!

      Поначалу Люси выполняла все правила, словно религиозные обеты – постоянно надевала маску, меняла фильтры, защищала легкие от дыма лесных пожаров, пыли и долинной лихорадки. Потом стало все тяжелее беспокоиться о том, что по воздуху летают невидимые грибки Coccidioides. Она здесь живет, сухой кашель – просто часть ее жизни.

      Она помнила, как сверкала ее маска «REI», когда она, недавняя выпускница школы журналистики, прибыла в Финикс, готовая раскапывать свою первую сенсацию.

      О боже, какой она тогда была зеленой!

      Убрав во дворе, Люси прислонила к стене дома лестницу и забралась на плоскую крышу.

      Перед ней раскинулся Финикс: пробки, пригороды, покрытые пылью многоэтажки и брошенные частные дома на пустынной равнине. Меса, Темпе, Чендлер, Гилберт, Скотсдейл – останки метрополиса, который, словно море, затопил равнину, наполнил ее домами и прямыми как стрела бульварами, пока его волны не стали биться о поросшие сагуаро горы.

      Солнце, горячее и беспощадное, жгло, пробивалось сквозь завесу крошечных частиц почвы, поднятых в воздух транспортом. Даже в такой ясный день, как сегодня, небо казалось голубым только прямо над головой.

      Возможно, что когда она смотрела на небо и называла его синим, серым или коричневым, на самом деле оно было совсем другого цвета. Пыль вечно создавала дымку в воздухе, а если бы она вдруг исчезла, остался бы серый дым лесных пожаров в Калифорнии.

      Возможно, она уже забыла голубой цвет и он теперь существовал только в ее воображении. Возможно, она так долго прожила в Финиксе, что придумала названия для кучи вещей, которых уже нет.

      Голубой. Серый. Ясный. Облачный. Жизнь. Смерть. Безопасность.

      Она могла сказать, что небо голубое, и, возможно, оно и было голубым. Она могла сказать, что она в безопасности, – и, возможно, ей удалось бы выжить. Однако на самом деле ни того, ни другого уже не существовало. Голубой цвет превратился в мираж – такой же, как Рэй Торрес и его снисходительная улыбка. В Финиксе ничто не существует долго.

      Люси принялась за работу, сметая пыль с коллекторов, обнажая черные силиконовые поверхности «Джи-И» и «Хайера». Она плевала