Об пол. Владимир Алексеевич Дивинский

«Чивас Ригала». Чтобы потом звонить во всеоружии, развалившись на кровати в халате, под тихую музыку Jefferson Airplane.

      Откуда у него «Чивас Ригал»?

      Терапевт ведь притащил. Точно. Подарок за второй успешный год работы над личностью Мауса. Это было максимально иронично тогда, максимально иронично будет и сейчас.

      Маус аккуратно расставил на стиральной машине вискарь, тарелочку с нарезанным лимоном, гранёный стакан (за неимением специального) – и, кряхтя, отвинтил два крана с блестящими отростками, замерев перед тем, как ухнуть в плещущуюся неизвестность. Так, наверное, чувствуют себя спортсмены перед гимнастическим прыжком. Только хуже, выпить-то не дают: сбивает телесные балансы.

      А вот курить в ванной – плохая идея. После того, как один раз так сделал, он испробовал около двенадцати различных способов выгнать вонь из щелей между кафелем, но ни один так и не помог. Пришлось потом громко чихать и хмуриться следующие три дня, ибо мокнул Маус каждый вечер, а если пропускал процедуры – жутко нервничал.

      Всё, вода!

      Музыку сделал ещё немного громче. И сразу, целиком, – под воду. Под задумчивое пускание пузырей ноздрями созрел вопрос – правильно ли прошёл день?

      Вынырнул, расплёскивая брызги, сверкавшие в свете старой, неэкологичной лампочки.

      День был такой, каких уже давно не случалось, пожалуй, со многими людьми в этом доме.

      А может, и нет.

      Ему вдруг стало чудовищно интересно. Прямо так, со стаканом в одной руке и лимоном в другой, слушать внимательно и через стену пытаться разобраться, как прошёл день у всех его соседей. У пушистой Лины, например.

      Не вышло. Он услышал только новости по телеку, который постоянно вопит в соседней квартире. Новости скучные: о войне, законах и моделях со вторым и третьим размером.

      У Мауса из ниоткуда вылезло ощущение, что он уже сотни раз всё это слышал. Он залил его ещё одним стаканом виски и принялся аккуратно стучать по полу костылём в ритм 'White Rabbit', чтобы отвлечься от телевизора.

      Но вот что занятно – даже когда он стучал до кровати, размахивая полотенцем в свободной руке, идея узнать, как там дела у соседей, не перестала быть менее интересной.

      Зарывшись в плед, он перевернулся на бок, разглядывая процесс вызова и включив громкую связь.

      Гудки, в отличие от звука проигрывателя, не заполняли комнату. Не имели под собой какой-то физической основы. Телефонные гудки – это скорее сигналы внутри головы самого Мауса. Резкие и противные, шаркающие напильником прямо по шейным позвонкам. И ещё напильник такой холодный, из школьного кабинета труда зимним утром.

      – Вот! Точно! Телефонные гудки – это тот шум, который издаёт дебил-одноклассник холодным напильником! Он начинает что-то обтачивать прямо рядом с твоим правым ухом, а учитель в это время объясняет, что вообще надо делать, – начал говорить вслух Маус, пока ждал ответа.

      – Так. Неплохо. А кто это? – отозвались в трубке.

      – Человек, который всё испортит. И ещё я покупал кефир. И стеснялся взять вино, помните?

      – Абсолютно справедливо стеснялись.