Об пол. Владимир Алексеевич Дивинский

помочь чем-то?

      Он задумался.

      – Докурю – пакет поможете донести. Тяжёлый, сволочь. Если не трудно?

      Переглянулись.

      – Не, нормально.

      Парень с серебряной цепью, как бы невзначай блестевшей из-под воротника спортивной кофты, пригнул бритую голову, напряжённо взглянув на Мауса, и, уперев локти в колени, спросил:

      – Доёбывается кто-нибудь?

      – Да вроде нет.

      – Я просто слышал. Бывают случаи.

      – Не так часто выхожу, чтобы нарываться.

      – А раньше нарывались? – с улыбкой спросила девушка в обтягивающих шортах. Маус как зацепился за эти шорты, так и не мог отлипнуть.

      – Естественно, – по слогам ответил он, стряхивая пепел с сигареты. – Я раньше был самый борзой туристический агент на районе.

      – Ну понятно.

      Маусу досталась лишняя банка пива и отсыпь из огромной пачки крабовых сухариков. Он стал наблюдать, как розовеет небо. Логично, вышел ведь где-то в середине дня.

      Он думал о том, что впечатления от каждого вечера и заката разные. И всё это в какой-то математической закономерности зависит от того, как именно он смотрит на свет. Если из окна, помешивая кофе, то он видит только, как комната тонет в синеватой темноте и единственным белым пятном остаётся сиплый телевизор.

      А с темнотой приходит гадость.

      Вот сейчас вечер выглядит очень даже ничего.

      Пока он об этом думал – плавно и медленно продолжал разговор.

      Ребята все были из одного колледжа. Учились на технических специалистов в области сельскохозяйственной техники.

      Здание было в двух шагах, но Маус понял, что очень смутно помнит очертания этой коробки с тремя гипсовыми колоннами. Единственный её плюс был в густой стене тополей по периметру, под которыми пускали туман разнокалиберные студенты.

      Сам он всегда ходил мимо, через череду ларьков с цветами и специями до автобусной остановки, и оттуда – в медицинский институт, на другой конец города. Быстро отщёлкивая ритм двумя огромными кедами. Уже не тягомотину, а какую-нибудь 'Bad Religion'. Или Jimi Hendrix.

      Тяжело вздохнув, в последний раз захрустел сухарями, выбросил пустую банку в давно переполненную урну.

      – Кто поможет встать, девушки?

      Отозвалась та, что в шортиках. Маус довольно ухмыльнулся, как бы невзначай крепко обхватив её за талию, а в благодарность быстро и незаметно поцеловал в угол накрашенных губ. Ему стало весело.

      – Вы чего там возитесь?

      – Ловлю равновесие.

      Дверь в подъезд была распахнута настежь, из неё неслись клубы строительной пыли и тихий разговор на фоне шума какой-то строительной всячины. Маус в качестве дани принёс двум рабочим в синих комбинезонах и с красными шеями солнечного света и ветра, размахивая руками на отвратительной маленькой лестничке около груды почтовых ящиков.

      – Ох, ебать, мужик. Ты на каком этаже?

      – На двенадцатом.

      – И как?

      – Мы его дотащим, если что, – сказал парень с цепью, размахивая продуктовым пакетом.

      – Аккуратнее с кефиром, – успел сказать Маус, прежде чем его подхватили