Друд – сын пирата. Марина Вячеславовна Ковалева

поэтому плантация как-то спокойнее, – сказал капитан.

      –Одного не пойму, зачем ты надумал тащить с собой мальчишку?

      –Потому что мне мало, если Дирка просто повесят. Я хочу, чтобы он умирал много раз до тех пор, пока палач не затянет ему пеньковый галстук. Я хочу, чтобы он потерял всё – уважение, имя, имущество. Я хочу, чтобы он день и ночь думал, где находится его выродок, жив он или умер, чтобы сама мысль о том, что он этого никогда не узнает, убивала его каждое мгновение времени, оставшееся ему на земле.

      –И что ты собираешься сделать с мальчишкой? Убить?

      –Это слишком просто. Нет, я повезу его с собой на Андегавы, продам на плантации или в какой-нибудь притон, чтобы он никогда не вернулся.

      По мере того, как Друд подслушивал разговор, он трезвел. Сначала он подумал, что всё это сон и сильно ущипнул себя за руку, зажмурил и открыл глаза. Однако ничего не изменилось. Тогда мальчик подумал о том, что нужно бежать. Он должен прыгнуть за борт и как-то доплыть до берега. Придерживаясь наиболее густых теней, мальчик добрался до борта, противоположного тому, возле которого слышались голоса. Никакого берега не было видно. До горизонта тянулась темная, поблёскивающая в звёздном свете, водная гладь. Та же картина была и по другому борту. Шхуна ночью переменила курс и вышла в открытое море.

      5. Друд плывёт в

      колонии и

      терпит кораблекрушение

      Наступивший рассвет не рассеял мрак, сгустившийся над Друдом ночью. Хуже всего было то, что он остался один среди чужих, враждебно настроенных к нему людей. Подлер, по–видимому, ещё накануне высадился на берег. За утро мальчик как следует хлебнул унижений и издевательств, охваченных праведным гневом против его отца матросов, после чего явилось его освобождение в лице капитана. Бертен разогнал своих подчинённых, а Друду приказал идти на корму и поступить в распоряжение кока. Кафтан, башмаки, шёлковые платок и чулки, а также деньги, конфискованные командой у мальчика, перешли в сундук капитана.

      Кок оказался старичком, напоминавшим божий одуванчик. На лице его блуждала блаженная улыбка, а голову покрывал седой пух. Большую часть времени он дремал, сидя где-нибудь в уголке и ласково кивая проходившим мимо матросам. Первые два дня Друд к нему присматривался, а на третий завёл речь о событиях, приведших его на шхуну, и о своём будущем.

      – Судьба есть судьба, – ответил кок с тихой улыбкой. – Кому в золоте купаться, а кому и на плантациях работать. Везде люди живут, везде маются.

      –А я могу не попасть на плантации?

      – И это может быть. Ты – мальчик сильный, и руки у тебя сильные, – сказал кок и, протянув свою дряблую ладонь, коснулся его руки. Друд почувствовал омерзение, потому что ладонь была дрожащая, холодная и потная.

      Ночью, а спал теперь мальчик не в кубрике, а в кормовой надстройке, где хранились запасы еды, выпивки и оружия, он внезапно проснулся и увидел склонившегося над ним кока. Лицо старика имело какое-то отсутствующее выражение, а взгляд был сосредоточенный и одновременно невидящий. В руках кок держал нож. Увидев, что