Почему плакал Пушкин?. Александр Лацис

отсылаю к сборнику «Криминалистика и судебная медицина», выпуск двенадцатый (Киев, 1976).

      Отложим графологию, займемся хронологией.

      В марте 1860-го в Париже на французском языке выходит в свет «Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым».

      В 1861-м тот же памфлет печатается на русском и на немецком.

      В июне 1861-го Долгоруков заочно лишается княжеского титула, прав состояния и приговаривается к вечному изгнанию.

      Дальше начинается травля.

      В конце 1861 года парижский суд на основаниях весьма сомнительных объявляет Долгорукова виновным в попытке шантажировать М. С. Воронцова, умершего… пять лет назад!

      В январе 1862-го Герцен откликается в «Колоколе»:

      «До нас доходят крики радости русской аристократической сволочи, живущей в Париже, о том, что, натянувши всевозможные влияния, им удалось получить какое-то бессмысленное осуждение князя Долгорукова».

      В феврале 1862-го Долгоруков печатает нашумевшее открытое письмо Александру II.

      Ответный ход был сделан в январе 1863-го. В России появилась брошюра А. Аммосова. Неизвестно, являлся ли Аммосов подлинным автором. Возможно, что это подставная фигура либо псевдоним. Так или иначе, Аммосов впервые в печати через двадцать шесть лет после гибели Пушкина выдвигает обвинение: пасквильный диплом сочинял и распространял Долгоруков. Об этом якобы рассказал соучастник, другой эмигрант, князь И. С. Гагарин.

      Гагарин прислал опровержение. О Пушкине он пишет с максимально возможной ясностью:

      «Я высоко ценил его гениальный талант и никакой причины вражды к нему не имел».

      Иначе говоря, ищите того, кто а) не ценил, б) имел «причину вражды».

      Однако издатель «Русского архива» П. И. Бартенев позволил себе в одном из примечаний процитировать наветы Аммосова.

      П. Долгоруков отсылает в Москву письмо М. П. Погодину:

      «В 8-м и 11-м №№ Русского Архива подлец Петрушка Бартенев уверяет, что или я или Гагарин писали безымянное письмо Пушкину.

      Ведь знает меня этот подлец, знает, что это вещь невозможная, но клевещет в угоду моим врагам….Обвинение на Гагарина – также клевета».

      С Гагариным подробно беседует Н. С. Лесков и приходит к твердому убеждению: Гагарин – безвинная жертва клеветы.

      Двинув в печать версию о двух эмигрантах, власти нашли на кого свалить ответственность за гибель поэта, и свели счеты, не опасаясь несбыточной возможности обращения Долгорукова в суды Российской империи.

      Между тем в 1874 году в одной из брошюр, изданных в Лейпциге, мелькнула здравая мысль:

      «То, что подозрение в этих гнусностях открыто было высказано… в такое время, когда оба заподозренных жили в качестве политических изгнанников за границей, является обстоятельством, на которое нельзя не обратить внимания».

      Почему же шитая гнилыми нитками версия по сию пору имеет хождение? Потому что наше сознание пустоты и неустойчивости не терпит.