Ночи нет конца. Алистер Маклин

общий язык, – фыркнула пожилая дама. – Как вас зовут, милочка?

      – Елена, – едва слышно произнесла вконец смутившаяся девушка.

      – Елена? Какое славное имя. – И действительно, у нее это славно получилось. – Ведь вы не англичанка? И не американка?

      – Я из Германии, госпожа.

      – Не называйте меня госпожой. А знаете, вы прекрасно говорите по-английски. Вот как, из Германии? Уж не из Баварии ли?

      – Да. – Улыбка преобразила довольно некрасивое лицо немки, и я мысленно поздравил пожилую даму. Ей ничего не стоило заставить раненую забыть о боли. – Из Мюнхена. Может, знаете этот город?

      – Как свои пять пальцев, – с благодушным видом ответила ее собеседница. – И не только Хофбраухаус. Вы ведь еще совсем молоденькая?

      – Мне семнадцать.

      – Семнадцать, – грустно вздохнула дама. – Вспоминаю свои семнадцать лет, моя милая. То был совсем другой мир. Трансатлантических авиалайнеров в то время не было и в помине.

      – По правде говоря, – пробурчал я, – и братья Райт не успели тогда еще как следует взлететь.

      Лицо пожилой дамы показалось мне очень знакомым, и я досадовал, что не сразу вспомнил, кто она. Наверняка оттого, что привычное ее окружение ничуть не походило на мрачную стылую пустыню.

      – Хотите меня обидеть, молодой человек? – полюбопытствовала она, но на лице ее я не обнаружил следов возмущения.

      – Разве кто-нибудь посмеет вас обидеть? Весь мир лежал у ваших ног еще при короле Эдуарде, мисс Легард.

      – Так вы узнали меня, – обрадовалась дама.

      – Кто не знает имени Марии Легард. – Кивнув в сторону молодой немки, я добавил: – Вот и Елена вас узнала.

      По благоговейному выражению лица девушки было понятно, что для нее это имя значит столько же, сколько и для меня. В течение двадцати лет Мария Легард была звездой мюзик-холла и тридцать лет – королевой оперетты. Она прославилась не столько своим талантом, сколько природной добротой и щедростью (которые, кстати, сама ядовито высмеивала), а также тем, что основала с полдюжины сиротских приютов в Великобритании и Европе. Имя Марии Легард было одним из немногих имен в мире эстрады, пользовавшихся поистине международной известностью.

      – Да-да. Вижу, вам знакомо мое имя, – улыбнулась мне Мария Легард. – Но как вы меня узнали?

      – Естественно, по фотографии. На прошлой неделе я видел ее в журнале «Лайф», мисс Легард.

      – Друзья зовут меня Марией.

      – Но мы с вами не знакомы, – возразил я.

      – Я потратила целое состояние на то, чтобы фотографию отретушировали и сделали более-менее приличной, – ответила дама, задумавшись о своем. – Фотография получилась превосходная. Самое ценное в ней то, что она имеет сходство с моим нынешним обликом. Всякий, кто узнает меня по ней, становится моим другом на всю жизнь. Кроме того, – добавила она с улыбкой, – к людям, спасающим мне жизнь, я не испытываю иных чувств, кроме дружеских.

      Я ничего не ответил: надо было как можно скорее закончить перевязку руки и плеча Елены. Та уже посинела от холода и не могла