Мертвецы тоже люди. Елена Грозовская

на близкое родство, в детстве мы общались нечасто.

      Марья вставала рано и отправлялась на Куру с удочками. Уж не знаю, водится ли в Куре рыба, но лягушки точно!

      Каждый вечер берега и отмели превращались в оркестровые ямы с лягушиной икрой, и из каждой до утра доносился оглушительный грохот. Сестра любила сидеть на лавочке у дома и слушать неугомонное, лягушиное оранье.

      – Как хорошо! – Глаза её мерцали, как очи сказочной птицы Рарог, вылупившейся из яйца на девятый день.

      Впрочем, Марья не только рыбачила. Она владела модным свадебным салоном (как оказалось, тем самым ателье «Царевна», что у вокзала) и проводила в нём вторую половину рабочего дня, часто задерживаясь до вечера.

      Но в тот вечер Марья была свободна. Фрогги быстро перевернула чашечку вверх дном и поставила перед собой:

      – Ну вот, через пару минут узнаем, что у тебя впереди.

      – Отпуск закончится, и я уеду. Тут и гадать не нужно, Марья.

      Я стояла у окна и любовалась блестящими листочками белой берёзки под окном. За берёзкой сверкало зеркало Куры. Дядя сегодня ездил на рыбалку к плотине и выловил двух огромных щук. Тётя попросила меня приготовить рыбу:

      – Васа, ты знаешь необыкновенный старинный рецепт! Только у тебя щука получается так вкусно!

      И теперь я думала лишь о фаршированной щуке, которая дожидалась нас к ужину.

      Фрогги недовольно наморщила носик, зелёные глазки блестели, как звёздочки:

      – Когда ты уезжаешь, Василиса?

      – Через две недели.

      – Не жалко… нас покидать?

      Я пожала плечами:

      – Но теперь-то всё налаживается как будто. Самые сложные времена позади… Живёте, как в сказке, – я взглянула в окно на холмы, парящие над землёй в весенней, буйной зелени.

      – Это не сказка, это присказка… сказка будет впереди, – сестра перевернула чашку с кофейной гущей.

      Ятровки вытянули шеи и с любопытством поглядывали на нас. Минуты две все смотрели на чашку как зачарованные.

      Фрогги серьёзно на меня посмотрела и торжественно произнесла:

      – У тебя будет новое платье, Василиса. А мужей и детей столько, что и не сосчитаешь! Я даже завидую тебе… – Марья поставила чашку на блюдце и замолчала.

      – Это всё? – удивилась я.

      – Всё, а что ещё? – Фрогги поднялась с места.

      Старшая ятровка Живана подошла и взяла у Марьи чашку:

      – Что за глупые шутки, Фрогги? Думаешь, это смешно… Не слушай её, Васа. Она так шутит.

      – Я и не шучу вовсе… – упрямо блеснула глазами Марья.

      – Не ссорьтесь, девушки! Это же и правда смешно! Мужей без счёта, – примирительно улыбнулась я, – и детей без счёта.

      – Мужей, может быть, пятьдесят… нет! Сто! А детей – тысячи тысяч! – уточнила Марья.

      У кузины действительно странное чувство юмора.

      Я натянуто улыбнулась:

      – И одно новое платье… ты забыла о платье!

      Платья я не носила уже года три. Сарафаны, юбки, блузки, шорты, брюки – всё, что угодно, но только