Денис Бушуев. Сергей Максимов

уже тихо, но злобно предсказывал:

      – Погодите, еще когда-нибудь забьют вас до смерти… Забьют, и очинно скоро, при таком вашем сучьем поведении…

      – Да оставь ты их, Христа ради, – просила добрая Ульяновна, – на них и так сил нет смотреть от жалости… Того и гляди, Богу душу отдадут.

      – И пущай, и пущай отдадут… – тряс бородкой Ананий Северьяныч, – не заплачем!

      – Грех тебе, старик, говорить такие слова.

      – Ничего не грех! – упрямился Бушуев и вдруг с новой силой начинал кричать:

      – А им не грех отцовское добро растрачивать?! Совесть у них, стало быть с конца на конец, у подлецов, есть али нет?!

      – Я костюм с флота привез… – робко оправдывается Кирилл.

      – С флота?! – подхватывает старик и бежит из горницы в кухню, – с флота, говоришь? А в чем ходишь по будням? В моем ходишь! Что ты делаешь? Чем деньги зарабатываешь? У-у, дармоед! Хоть бы на работу куда поступил, чёрт долговязый… Женись и отделяйся – вот мое последнее слово!

      – Мамаша! – негромко зовет Денис. – Перемени тряпочку на лбу… опять горячая стала.

      Ананий Северьяныч спешит в горницу.

      – Тряпочку захотел? А вожжей не хочешь? Я те дам тряпочку! Сопляк, шашнадцать лет, а туда же – в драчу лезет…

      – Оставь ты его, оставь! – просит Ульяновна, забирая тряпку с головы Дениса.

      – Да я в твои годы не знал, как и кулаком, стало быть с конца на конец, махнуть.

      – Молчи уж! – вдруг переходит в контрнаступление жена. – А на Петров день, помнишь, как тебя отделали в Спасском? Забыл небось…

      Ананий Северьянович, не ожидавший удара с фланга, стушевывается и растерянно бурчит:

      – Так это когда ж было? Все ты путаешь, старая дура… Я уж того, женатый, чать, был…

      – Парнем ты ходил, а не женатым был, вот что… Годов, чай, осьмнадцать было, не боле…

      – А ну вас к лешему! – машет рукой Ананий Северьяныч и бежит в сени, но тут же возвращается, просовывает в дверь голову и замечает:

      – Путаешь ты, дура, путаешь… Двадцать первый мне тогда шел…

      К вечеру пришел дед Северьян. Постоял возле Кирилла, помолчал, прошел в горницу и тяжело сел в ногах у Дениса. Голубые глаза блестели смехом.

      – Лежишь, бурлак?

      – Лежу.

      – Крепко отходили?

      – Ага..

      Дед погладил пепельную бороду, сунул ус в рот, пожевал.

      – Ты головой умеешь бить?

      – Нет… – вздохнул Денис и подумал о том, какой он несчастный, даже дед и тот пришел его мучить. Подумал и отвернулся к стене.

      – А ты научись, дуралей. Когда одолевают в драче и под рукой ничего тяжелого нет, тогда это лучший манер – головой.

      – Да я упал, а он тут на меня и навалился! – не выдержал Денис, снова поворачиваясь к деду.

      – А падать, бурлак, не надо… Это хуже всего. На ногах надо крепко стоять… Болит рожа?

      – Болит… болит, дедушка, – вздохнул Денис, услышав знакомые теплые нотки в голосе и словах старика.

      – Ничего, подживет…