Манхэттен. Джон Дос Пассос

звуки вальса.

      Рот Эмиля сложился в почтительную улыбку, когда он увидел, что метрдотель, стоявший за дверью, поклонился кому-то. Появилась длиннозубая блондинка, в розовом манто. Она висела на руке человека с лунообразным лицом, который нес цилиндр, держа его перед собою, точно полный до краев стакан. За ними вошла маленькая кудрявая девушка в синем – она смеялась, показывая зубы. Дальше – полная женщина с диадемой на голове и черной бархоткой на шее… нос бутылкой, длинное лицо табачного цвета… крахмальные сорочки, руки, поднесенные к белым галстукам, сверкание цилиндров и лакированных ботинок… Еще один – юркий человечек с золотыми зубами; он размахивал руками, изрыгая приветствия каркающим голосом. В пластроне[30] его сорочки сверкал огромный бриллиант. Рыжеволосая девушка в передней собирала верхнее платье. Старый лакей подтолкнул Эмиля локтем.

      – Это главный, – шепнул он краешком губ, низко кланяясь.

      Эмиль прижался к стене, пока гости с шумом проходили в комнату. Запах пачулей[31] заставил его внезапно покраснеть до корня волос.

      – А где Фифи Уотерс? – воскликнул человек с бриллиантовой запонкой.

      – Она сказала, что приедет не раньше, чем через полчаса. Я думаю, что поклонники не выпускают ее из театра.

      – Ну, мы не станем ее ждать, хотя бы сегодня был день ее рождения. Я никогда в жизни никого не ждал. – Он постоял секунду, обводя глазами женщин, сидевших за столом, потом вытянул манжеты из рукавов фрака и внезапно сел.

      Икра исчезла в одно мгновение.

      – Человек, как насчет крюшона? – каркнул он.

      – De suite, monsieur…[32]

      Эмиль, задерживая дыханье и втягивая щеки, убирал тарелки. На бокалах оседал иней – старый лакей наливал в них вино из хрустального кувшина, в котором плавали листья мяты, льдинки, лимонные корочки и длинные ломтики огурца.

      – Вот! Это хорошо! – Человек с бриллиантовой запонкой поднес бокал к губам, пригубил и, поставив его на место, бросил насмешливый взгляд на свою соседку.

      Она намазывала масло на кусочки хлеба и, кладя их в рот, все время бормотала:

      – Я очень мало ем, очень мало…

      – Это не мешает вам пить, Мэри, не правда ли?

      Она закудахтала и хлопнула его по плечу закрытым веером.

      – И шутник же вы!

      – Allteez moi ça, sporca madonna![33] – зашипел лакей на ухо Эмилю.

      Эмиль зажег две горелки на столике для посуды, и запах горячего хереса, сливок и омаров начал распространяться по комнате. Было жарко, шумно, пахло духами и табаком. Подав омаров и наполнив бокалы, Эмиль прислонился к стене и провел рукой по влажным волосам. Глаза его остановились на пухлых плечах женщины, сидевшей впереди него, потом скользнули вдоль напудренной спины к тому месту, где под кружевами отстегнулся маленький серебряный крючок. Человек с плешивой головой, сидевший рядом с ней, переплел свою ногу с ее ногой. Она была молода – одних лет с Эмилем. Она смотрела в лицо мужчине, и ее полуоткрытые губы были влажны. У Эмиля закружилась голова. Он не мог оторвать взгляд от ее спины.

      – Но

30

Пластрон – туго накрахмаленная грудь мужской верхней сорочки под открытым жилетом при фраке или смокинге.

31

Пачули – сильно пахнущие духи из эфирного масла, добываемого из веток и листьев одноименного индокитайского растения.

32

Сейчас, месье… (фр.)

33

Посвети мне сюда, черт побери! (фр.)