Манхэттен. Джон Дос Пассос

шампанского? – Он встал на ноги, кашлянул в кулак и запел хриплым голосом:

      О, если б океан сплошным шампанским был…

      Все захлопали. Старый лакей только что обнес гостей пудингом и теперь, с красным, как свекла, лицом, вытаскивал тугую пробку из бутылки. Когда пробка выскочила, дама в диадеме взвизгнула. Пили за здоровье человека с бриллиантовой запонкой.

      Он такой веселый, славный малый…

      – Как называется это блюдо? – спросил человек с носом бутылкой, наклоняясь к девушке.

      Ее черные волосы были разделены прямым пробором. Она была одета в светло-зеленое платье с пышными рукавами. Мужчина подмигнул и поглядел в упор в ее черные глаза.

      – Это самое фантастическое блюдо, какое я когда-либо ел. Вы знаете, милая моя, я не часто приезжаю в этот город. – Он допил свой бокал. – Когда я уезжаю отсюда, я постоянно чувствую отвращение. – Его лихорадочный, блестящий от шампанского взгляд скользил по контурам ее шеи, плеч и остановился на голой руке. – Но на этот раз я думаю…

      – Жизнь старателя, должно быть, захватывающе интересна, – прервала она, вспыхнув.

      – Она была захватывающей в прежние времена. То была грубая, но мужская жизнь; я доволен, что нажил капитал в прежние времена… теперь мне так не повезло бы.

      Она посмотрела на него.

      – Как вы скромны, называя это везением!

      Эмиль вышел из отдельного кабинета. В его услугах больше не нуждались. Рыжеволосая девица из гардероба прошла мимо с большим кружевным капором в руках. Он улыбнулся, попытался поймать ее взгляд. Она фыркнула и вздернула нос. «Не хочет смотреть на меня, потому что я лакей. Ладно, когда я наживу деньги, я им покажу!»

      – Скажи Чарли, чтобы подал еще две бутылки «Моэ», «Шандон», американский разлив, – раздался шипящий голос старого лакея.

      Человек с лунообразным лицом встал.

      – Леди и джентльмены…

      – Эй вы, поросята, тише! – прокричал чей-то голос.

      – Свинья хочет говорить, – сказала Ольга шепотом.

      – Леди и джентльмены! Вследствие отсутствия нашей звезды Вифлеема…

      – Джилли, не кощунствуйте, – сказала дама в диадеме.

      – Леди и джентльмены, так как я не привык…

      – Джилли, вы пьяны!

      – Я говорю: хоть счастье и покинуло нас…

      Кто-то дернул его за фалды, и лунолицый со стуком сел на стул.

      – Это ужасно, – сказала дама в диадеме, обращаясь к человеку с длинным лицом табачного цвета, сидевшему в конце стола. – Это ужасно, полковник, как Джилли богохульствует, когда напьется.

      Полковник осторожно снимал фольгу с сигары.

      – Что вы говорите! – процедил он; его седоусое лицо ничего не выражало.

      – Знаете, ужасная история случилась с Аткинсом, стариком Эллиотом Аткинсом. Помните, он работал с Мэнзфилдом…

      – Неужели? – ледяным тоном спросил полковник, отрезая кончик сигары перламутровым перочинным ножом.

      – Скажите, Честер, это правда, что Мэби Эванс имела огромный успех?

      – Не представляю себе этого, Ольга. У нее плохая фигура…

      – Понимаете,