В тине адвокатуры. Николай Гейнце

сигары были закурены, Иван Павлович вторично откланялся и вышел из столовой.

      – Пойдемте и мы беседовать в кабинет – там удобнее, – предложил Гиршфельду Константин Николаевич, когда они остались одни.

      Гиршфельд встал и последовал за хозяином.

      Кабинет Вознесенского представлял из себя смесь возможной простоты и возможного комфорта. Мягкая мебель, турецкие диваны по стенам манили к покою, к кейфу, а громадный письменный стол, стоявший посредине и заваленный массою книг и бумаг указывал, что хозяин покупал минуты этого покоя усиленным, непрестанным трудом. Массивный библиотечный шкаф, наполненный книгами, и тяжелые портьеры на дверях и окнах дополняли убранство этого делового хозяйского уголка. Мягкий ковер на полу этой обширной комнаты заглушал шум шагов.

      Константин Николаевич с Гиршфельдом уселись с сигарами на одном из турецких диванов.

      IV

      Сорвалось!

      – Ну, дружище, какой же совет нужен от меня, ничтожнейшего смертного, будущему светилу русской адвокатуры? – пошутил Константин Николаевич.

      Николай Леопольдович рассказал откровенно свои планы и невозможность их осуществить в настоящее время.

      – А разве нельзя остаться пока с родными и начинать не сразу на такую широкую ногу?

      – Об этом нечего и думать; это значит на первых же порах испортить себе карьеру. Обстановка и внешность для адвоката первое дело. Без этого закрывай лавочку.

      – Лавочку… хорошо сказано… – улыбнулся Константин Николаевич. – Но что же делать?

      – Я вот что надумал. Теперь время летнее, глухое. Взять на лето хороший урок, скопить деньжонок, а с сентября начать практику. Вас хотел попросить не рекомендуете ли вы?

      – С удовольствием бы, да поздно, все уже разъехались из училища. Если обратятся, то, конечно, место будет за вами, да едва ли, говорю – поздно.

      – Жаль!

      – Вот княгина Шестова все просит рекомендовать ей учителя, но не вас же я ей рекомендую… Она просто ищет себе любовника, а какой же порядочный человек на это согласится…

      – Гм! Конечно… – заметил Николай Леопольдович.

      – Не лучше ли было бы вам сначала поступить на службу здесь, в Москве, или в Петербурге, наконец, в провинции, там быстрее ход. Я бы мог вам дать рекомендательные письма. У меня есть в министерстве юстиции и в разных судебных учреждениях знакомые – люди влиятельные…

      – Нет, нет, я чувствую, что адвокатура мое настоящее призвание…

      – Призвание-то это от вас бы не ушло, послужили бы годиков пять, не понравится – бросите и прямо будете присяжным поверенным, а служба великая вещь, она вырабатывает характер, приучает к регулярному, систематическому труду… Подумайте, милейший друг!

      – Нечего и думать. Я задохнуть в канцелярии, заглушу и последние мои способности, если они только есть у меня, из меня выйдет ограниченный человек и неспособный чиновник, вот и все. Если начинать работать на избранном поприще, то надо относиться к нему с любовью, вступать на него со свежими силами, а не покрытым канцелярскою пылью, заеденным бумажною формалистикою…