В тине адвокатуры. Николай Гейнце

комфортабельно убранной столовой Николай Леопольдович встретил инспектора классов реального училища, Ивана Павловича Карнеева.

      Карнеев учился с ним в одной гимназии, но был старше его года на четыре, так что в то время, когда Николай Леопольдович перешел в четвертый класс, Карнеев кончил курс первым учеником с золотой медалью и был награжден на акте массою книг, купленных по подписке учителями гимназии.

      Еще будучи в седьмом классе, он издал маленькую брошюру по какому-то математическому вопросу.

      В гимназии он считался гениальным учеником.

      Первый прилив зависти и злобы почувствовал в своем молодом сердце Гиршфельд, присутствуя на акте, который был торжеством для далеко не представительного по фигуре Карнеева.

      С тех пор он без злобы и желчи не мог видеть чьего-нибудь превосходства. Даже чтение о подвигах каких-либо выдающихся деятелей вызывало на глаза его завистливые злобные слезы.

      Карнеев, между тем, поступил в университет, окончил курс первым кандидатом по физико-математическому факультету, получил за сочинение золотую медаль и был оставлен при университете.

      Он стал готовиться к магистерскому экзамену.

      Константин Николаевич предложил ему инспекторство в его заведении, соединенное с преподаванием в высших классах.

      Карнеев согласился и Николай Леопольдович снова столкнулся с ним на жизненном пути.

      Из непредставительного гимназистика Иван Павлович сделался солидным молодым человеком, держащим себя хотя не гордо, но с достоинством, серьезным, не любящим кидать слова на ветер.

      Встреча с Карнеевым подняла в душе Николая Леопольдовича прежнюю бурю злобы и зависти.

      Он дошел до того, что не мог равнодушно выносить этого спокойного, невозмутимого человека.

      «Гордый пошляк», – окрестил он его про себя, но ничем перед Константином Николаевичем, зная глубокое уважение последнего к Карнееву, не выдал своей тайны.

      «Наверное будет неудача, раз этот торчит здесь!» – думал он, любезно пожимая руку Карнееву.

      – Поздравить можно? – спросил Иван Павлович.

      – Да, кончил кандидатом, хотя и не первым, – умышленно подчеркнул Николай Леопольдович.

      Иван Павлович сделал вид, что не заметил намека. Сели за стол.

      – А я и забыл поздравить, значит – мы нынче выпьем за здоровье нового кандидата прав и будущего адвоката, – сказал Константин Николаевич.

      – Не будущего, а даже настоящего, я уже принят в число помощников присяжного поверенного, – заметил Гиршфельд.

      – К кому записались?

      – К Левицкому.

      Константин Николаевич поморщился.

      О деятельности этой адвокатской знаменитости ходили по Москве далеко нелестные слухи. Говорили, что его, бывшего петербургского профессора, отказались принять в свою среду присяжные поверенные петербургского округа, и он лишь фуксом[Обман, надувательство, плутовство.] попал в это московское сословие.

      – Быстро, ну, да дай Бог. Думаете начать