Шесть камешков на счастье. Кевин Алан Милн

спрашиваю я в совершеннейшем отупении.

      – Нет, мэм. Думаю, за подобные розыгрыши меня бы давно уволили. – По голосу слышно, что моя невидимая собеседница грустно улыбается.

      То есть Нэйтан… погиб? На меня накатывает тошнота.

      – Могу ли я еще чем-нибудь вам помочь? – спрашивает секретарь.

      – Нет, – шепотом отвечаю я, – спасибо большое.

      Вешаю трубку и несколько минут буравлю взглядом стену, пытаясь переварить то, что мне сказали.

      – Что ж, – бормочу, – полагаю, вопрос решен. Нэйтан не полетит со мной в Калифорнию…

      Волна чувств с головой накрывает меня…

      Глава 8

      Тай

      Ничто не вечно в этом мире.

      Эти слова я впервые услышал от своего отца, когда мне было шесть лет. Тогда умерла моя аквариумная рыбка по имени Клоун. Но одно дело, когда у маленького мальчика умирает его питомец-гуппи за десять центов. И совсем другое – когда взрослый сын теряет замечательного отца, погибшего в расцвете сил. После папиной смерти могу сказать: эту фразу я ненавижу. Потому что все еще помню ее. Ненавижу, потому что оборвавшаяся так внезапно жизнь моего отца подтверждает ее истинность.

      За последние пару дней с момента аварии у меня сложилось впечатление, что вся наша семья умерла вместе с папой. Мне кажется, мы угодили в ад, – я больше не в силах был слышать мамины рыдания. Дом опустел, а мы впали в ступор.

      К нам приходят люди, говорят, каким прекрасным человеком был наш отец, пытаются нас утешить – дескать, он прожил жизнь с достоинством и помог стольким страждущим, что имя его никогда не будет забыто. И они, как мне кажется, правы. Но в то же время от осознания того, какую жизнь он прожил, и того, каким прекрасным человеком он был, нам всем только больнее.

      Утро в понедельник начинается со звонка из больницы: нас просят забрать личные вещи отца.

      – Да не нужна мне его одежда! – слышу я мамин крик в телефонную трубку. – А разве у него было что-то еще? Приготовьте камни из его карманов и бумажник. Остальное можете выкинуть.

      Мамино эмоциональное состояние, кажется, с каждым днем становится хуже. Вести машину она не может, и я вызываюсь отвезти их с Элис в больницу. Как я и думал, с папиными камнями она обращается так, словно это бриллианты в тысячу каратов. Закрывает глаза и сжимает их в кулаке, но чувствует камни скорее душой, чем пальцами. А потом съеживается, начинает всхлипывать, затем плакать и снова рыдать – все эти метаморфозы происходят с ней в течение нескольких секунд. Два медбрата рядом делают вид, что не замечают ее истерического припадка. Мы с Элис обнимаем ее за плечи.

      Как только она чуть-чуть успокаивается, сразу же говорит, что нужно принести цветы тому, кому папа пытался помочь на шоссе. Сейчас этот человек в реанимации и ждет пересадку сердца. Нам сказали, что его зовут Хесус Рамирес.

      Надо же. Папа практически помог Иисусу[3].

      Когда мы заходим в палату, вся семья Рамиреса встречает нас у его койки. Я почти никого не запомнил по именам из этих восьми человек. Среди них и мальчик, который был в машине, когда с папой случилось

3

Игра слов – Jesus на испанском и на английском языках имеет одинаковое написание.