Возгарка I. Ксения Ахметшина

хозяином рук и клыков… Не будем больше об этом.

      Пировать на неподвижном звере собралось целое полчище пищащих кровопийц. Комарьё облепило нос, копошилось в окровавленных волосках на горле, хоботки обшаривали тонкую шерсть на щеках и веках, впивались в слизистую приоткрытого рта.

      Уж не знаю, получалось ли у них глотнуть хоть капельку из мёртвой туши, но ребятки старались.

      Я их очень понимал, но делиться не собирался.

      Взвалив тушу на плечо, я породил недовольство крылатой орды и направился прочь от предгорий.

      Августовская ночь наступала всё решительнее, и зыбкий свет над вершинами померк. С лица пропало тихое пощипывание, какое порождают преломлённые атмосферой лучи умирающего светила. Подняв глаза к небу, я поискал Орендель – сумеречную звезду, но вспомнил, что в эти дни она совсем не видна, сгорает в лучах заката и опускается за горизонт раньше солнца.

      Я спустился по отлогому склону и вышел к побережью залива, в который чуть южнее впадает тот ручей, где состоялась нежданная встреча. Алавская губа прорезает половину континента, будто бы нарочно стремясь подарить выход к водным просторам стране, которая в противном случае оказалась бы в полной изоляции от морских путей. Её воды сильно опресняются за счёт речного стока, что сказывается как на прибрежной растительности, так и на улове рыбацких сетей.

      Выступы берегов формируют уютные бухточки, но те большей частью мелководны или угрожают протаранить днище подводными камнями, так что без предварительной разведки приближаться к берегам слишком рискованно.

      Собственно, мы и не стали.

      Двухмачтовое судно со спущенными парусами отдыхало на якорях.

      Гафельная шхуна «Вильда», предназначенная для каботажного плавания, с достаточно вместительным трюмом и косыми парусами, которые идеально подходят для боковых ветров, царящих на материке вдоль нашего маршрута.

      Не королевская роскошь, но она моя.

      Отгремевшая восемьдесят лет назад война за господство над землями распавшейся Альхарды унесла мою жизнь, но подарила новую. Нет, я не отправился в странствия по свету, а вернулся в отчий дом, как полагается чтящему память предков отпрыску благородного рода. Все перемены случились много позже, всего тридцать два года назад, когда между мной и Вальдемаром пролегла трещина, куда обширнее и глубже, чем Алавская губа.

      После разрыва с прошлым пришлось начинать жизнь с нуля, а поскольку я мало на что гожусь, кроме морского дела, то занялся банальными грузоперевозками – в основном легальными. Сейчас всё уже не так печально, как в первые годы моей опалы, но необходимость конспирации порой изводит не хуже солнечных лучей.

      И проблема вовсе не в фальшивых документах или риске попасться на контрабанде, а в шансе случайно столкнуться со знакомцами из оставленной жизни, ведь всякому может прийти в голову идея продать мою голову герцогу.

      Морда у меня колоритная, а фокусы с исправлением памяти с сородичами не проходят. Разок-другой приходилось решать этот вопрос радикально, но не будем