Возгарка I. Ксения Ахметшина

ты ж паскудник! Ну, я тебя щас! – и перетянул для хлёсткого удара полотенце, которым протирает кружки.

      Когда мы оказались в укромном уголке рядом с лестницей, Анна покачала головой:

      – Да что с тобой, Ярочка? Ты вся дрожишь, будто привидение увидала.

      – Ань, – срывающимся голосом начала я. – Там, этот, он…

      – Кто? – она выглянула в зал, шелестя подъюбниками. Её светлые локоны скользнули по плечу, часть тугих завитков перепорхнула на грудь.

      – Он вампир! – выпалила я, не успев прикусить язык.

      – Чего? – сестрёнка озадачено посмотрела на меня. – Вампир? Кто вампир?

      – Тот капитан за задним столиком, черноволосый.

      Анна снова выглянула: даже на цыпочки приподнялась, чтобы суметь рассмотреть что-то за толчеёй.

      – Там никого нет.

      – Значит, ушёл, – настаивала я. – Но он точно вампир, я знаю.

      – Откуда? – по губам девушки скользнула нежная, очень понимающая улыбка.

      – Он напугал меня в лесу, когда я заблудилась.

      – Так это вампир напугал тебя, а не волк? – в ответ на моё признание светлая бровка скептически изогнулась. – Просто напугал и не тронул? Какой добрый вампир.

      Я заметила нотки сарказма в её голосе и обиделась. Она мне не поверила. Блин, даже Анка мне не поверила!

      – Вот что, солнце, ты пойди к себе, ладно? – велела она с заботой в голосе. – Я тут одна управлюсь. Папе скажем, что ты приболела.

      – Не надо, я лучше останусь помогать, – я мотнула головой, рыжая коса хлестанула по воздуху.

      – На тебе лица нет, Ярочка, – её ладонь коснулась моей щеки. – Вся бледная и холодная, как те самые вампиры. Так что давай-ка, выпей морсу и в постель. Хорошо?

      Сдавшись, я кивнула и молча побрела на кухню. Но не за морсом, а за свечой и чесноком. Бабушка орала и возмущалась, но плевать – я утащила три связки. Одну головку сорвала и, стуча башмаками по ступеням, расковыряла шелуху да сунула зубчик в рот.

      Ненавижу чеснок. Надеюсь, вампиры его тоже не любят.

      Немного холодея спиной, я слушала, как Анна заступается за меня и успокаивает разгорячившуюся бабулю. Мама тоже за меня всегда заступалась… Так не отвлекаемся, некогда сопли распускать.

      Поднимаясь наверх, я запалила свечу от масляной лампы в простенке между дверями гостевых спален. Отскрипела ступенями второго пролёта и толкнула дверь.

      Мы с Анной спим в одной комнате, на чердаке.

      Раньше это была наша с мамой спальня. Ещё когда она просто работала у Войтеха Седлака. Потом она перестала быть Руженовой и стала Седлаковой, а я осталась спать здесь в одиночестве. Но не боялась, ведь мама всё равно была со мной: просто ночевала теперь в спальне чуть пониже моей. Но когда её не стало, я осталась совсем одна в чужой семье. Постоянно ревела в подушку, темнота и скрип рассохшихся досок начали меня пугать.

      Анна сперва только приходила ко мне, рассказывала убаюкивающие сказки, напевала песенки и гладила по волосам, как мама. Мне не хотелось её отпускать, и она оставалась