Стальные посевы. Потерянный двор. Мария Гурова

принца звучат логично. Я действительно ожидал встретить принцессу Оду. – Почуяв, что у Ферроля нет внятного ответа, поэтому чародей готовится разлить скользким маслом красноречие, Годелев пригрозил ему пальцем. – Я терпелив и не смел бы торопить даму. Но коль скоро узнал, что она может находиться в беде и неволе, я изъявлю свое желание, подкрепленное законом: я желаю встречи с принцессой Одой. И только ее слово станет для меня решающим.

      – Сир, безусловно, вы помолвлены. Но принцесса в девичестве зависит от воли ее старшего брата и короля.

      – Поэтому я задаю резонный вопрос: отчего я вижу вас, а не ее? Король Ги расторгает помолвку?

      – Ни в коем случае, – с жаром ответил Ферроль. – И я прошу вас в качестве подтверждения сохранности нашего союза, сир, выдать изменника Озанну в руки эскалотского закона.

      Годелев оценивающе оглядел упомянутого: взгляд зацепился за все – за его котт-д-арм с белым щитом, за натруженные руки, за рану, которую тот изредка придерживал. Тогда король направился к трону и присел.

      – А я не хочу выдавать вам принца Озанну, посол. Он мне обещан – в сквайры. Я дал слово покойному королю Оттаву, что сделаю его рыцарем. И раз я не вижу здесь своей невесты, то хотя бы до нашей встречи позабочусь о принце.

      – Сир, этот человек принесет Эскалоту смуту!

      – Смута уже бушует в Эскалоте, – напомнил ему Годелев. – Вы сами ее начали, и меня не волнует, кто зачинщик! Вале восстал. То тут, то там вспыхивают мятежи, а вы в Горм добирались инкогнито. И у всего творимого есть очевидные причины. Я не выдам вам принца.

      На лице Ферроля дергались мышцы. Он выбирал риторику и решил рискнуть:

      – Сир, я могу это понимать как принятие вами стороны в междоусобице, которая…

      – Дама, направь! Ферроль! – рявкнул на него Годелев, оттолкнувшись спиной от трона и нависнув над спорщиками. – Озанна, скажите мне, вы замышляли восстание против брата?

      – Никогда, сир, – беспрекословно ответил Озанна.

      – Вы участвовали в бунтах?

      – Нет, сир. Шел напрямик к вам. Я всегда представлялся братом-защитником под чужим именем и не собирал сторонников.

      – Вы похищали сестру?

      – Нет, сир.

      – Как тогда вышло, что вы оба тайно бежали?

      – Сир, у меня есть ответ, но пока моя семья находится под властью короля Ги, я не могу его озвучить публично, чтобы не навредить.

      Озанна пожалел, что произнес «моя семья», но поздно одумался. В нем екнуло сначала «Ода!», потом через один удар сердца – «матушка!». Но наружу не вырвалось ничего. Впрочем, Годелеву было достаточно того, что он услышал.

      – Мне все понятно.

      Он так просто ответил, что Озанна возликовал. В его радость ворвалась придворная дама преклонных лет, которая сделала шаг вперед и сказала:

      – Кроме нашего вопроса, сир.

      Озанна обернулся к ней; дама не сводила прищуренных глаз с короля, который протяжно вздохнул и согласился:

      – Ох, леди Бэсс, и правда. Я чуть было не забыл о вашем вопросе.

      Король