Будни добровольца. В окопах Первой мировой. Эдлеф Кёппен

лежал на животе и ревел.

4

      Борьба прусской койки против четырех баварских становилась всё безнадежнее. Численно превосходящий противник получал подкрепления со всех сторон. Всего спустя двадцать четыре часа после госпитализации Райзигера считали облезлым псом во всём здании, состоявшем из пятидесяти занятых коек.

      Не то чтобы его травили, намного хуже: его полностью игнорировали.

      Вплоть до врача, который на утреннем осмотре не сказал ничего, кроме:

      – Ну а наш пруссак и сам поправится.

      И даже йод не прописал.

      Наконец пришло спасение.

      Однажды днем дверь палаты медленно отворилась и вошел очень упитанный, чисто выбритый господин. На нем был длинный серый сюртук с фиолетовыми обшлагами и серебряная цепочка с распятием на шее.

      – Бог в помощь, дорогие камрады.

      Райзигер поднял глаза: капеллан дивизии. Еще один баварец!

      Священник шел от кровати к кровати. Достав из внутреннего кармана сюртука брошюры, он раздал их раненым. При этом он ровным тоном говорил одну и ту же фразу:

      – Не правда ли, камрад, всё намного лучше, надо просто набраться терпения, ведь вы скоро сможете снова оказаться на фронте.

      Наконец он увидел Райзигера. Размеренными шагами он подошел к нему. Сел на край койки и начал опрос:

      – Где вы родились, сын мой?

      Райзигер указал свое место рождения:

      – Герр капеллан не знает этого места. В нем проживает всего пара тысяч жителей. Это в провинции Саксония.

      Глянь-ка. Обитатели баварских коек вдруг выпрямились и заулыбались. Райзигер глядел на это с удивлением.

      – Так вы саксонец? – спросил священник.

      «Пора на свою батарею, – подумалось Райзигеру. – Я попаду на батарею лишь в том случае, если обо мне позаботится врач. А он позаботится только в том случае, если я не пруссак. Возможно, саксонцы – получше и даже пользуются благосклонностью у баварцев.

      Он заставил себя улыбнуться и сказал очень громко:

      – Так точно, герр капеллан. Я саксонец.

      Тон священника стал мягче, чем прежде. Он погладил Райзигера по голове. Затем вынул брошюру из сюртука, положил ее на простыню и сказал:

      – Отдохните. Вскоре мы все снова столкнемся с врагом и, будьте уверены, в скором времени одержим победу.

      Он несколько раз взмахнул благословляющей рукой и скрылся.

      С тех пор между четырьмя баварскими и прусско-саксонской койкой настала тесная дружба. Предводитель Баварии вскочил и подошел к Райзигеру:

      – Товарищ, ну ты так бы сразу и сказал. Мы, баварцы, и вы, саксы, всегда были добрыми друзьями.

      Он пожал ему руку. Остальные также поприветствовали вновь обнаруженного собрата по оружию.

      Пришел разносчик еды. Баварский заводила с холодной сухостью заметил:

      – Вон тот парень вообще-то не прусня!

      Как следствие, криво обрезанную банку тут же заменили белой эмалированной миской.

      Дружба становилась всё теснее. В течение