На краю Империи. Идалия Вагнер

представления хозяину дома, которого на вчерашнем балу не было, перед приемом пищи мыли руки в розовой воде и вытирали вышитым полотенцем. Проходя ритуал, братья чувствовали на себе острый взгляд купца – цепкий, не пропускающий никаких промашек. Потому парни чувствовали себя немного скованно.

      Потом хозяин произнес молитву «Бисмилла арра хман аррахим», во время которой братья сидели, скромно сложив руки, затем можно было приступать к трапезе.

      Хозяин дома собственноручно принял из рук прислужницы большое блюдо с бэлишом, поставил его перед собой и острым ножом срезал верхнюю крышку пирога, символизирующую верх степной кибитки. Из-под приподнятой крышкой пыхнуло жарким ароматом, заставляя сглотнуть слюнку в ожидании своей тарелки с огромным куском пирога. Этот кусок заваливался набок, из него высыпалась благоухающая начинка из большого количества мяса, картофеля и лука, обильно сочащаяся крепким бульоном.

      Не успели братья справиться с одним куском вкуснейшего пирога, как на тарелке оказался второй кусок, и не было сил отказаться, ибо вкусно все невероятно!

      А следом шли еще высокая многослойная губадия, чарующая сладким, медовым вкусом и запахом, и лепешки кыстыбый с начинкой из пшенной каши, сваренной специальным образом. Лепешки сочились маслом, брать их полагалось руками, поэтому приходилось поминутно вытирать пальцы. Каша выпадала из свернутой лепешки на тарелку, хотелось по-детски подбирать эти вкусные кусочки и отправлять их в рот.

      Да, собственно все так и ели за столом – просто, без особых манер. Сам хозяин, сидя во главе стола в темно-синей шелковой рубахе-тунике и длинной вышитой безрукавке, ел только руками, аппетитно причмокивал, иногда облизывал масляные пальцы и коротко отдавал по-татарски распоряжения прислуге. Никто не признал бы сейчас в этом невысоком деде в тюбетейке одну из акул торговли. Через его руки проходили товары на сотни тысяч золотых, на него работали тысячи людей, но сейчас он был хлебосольным хозяином, встречающим гостей.

      И Айнур была неузнаваема в простом домашнем платье. Она, правда, не носила национальный костюм, но волосы сейчас не были закручены в сложную прическу, а лежали двумя косами на спине, а головку венчала маленькая красная расшитая тюбетейка. Это был единственный элемент татарского одеяния, который на ней был.

      Так же, как и отец, она усердно угощала гостей, придвигая к ним поближе пиалы с айраном, расставленные по всему столу блюда с конской колбасой казылык, говяжьей вырезкой каклаган, запеченной стерлядью.

      Девушка сидела между гостями. И Павел, то млел от загадочного выражения миндалевидных глазок, обращенных к нему, то любовался маленьким ушком с покачивающейся крупной сережкой, когда она поворачивалась к Николаю.

      А круглые упругие щечки с одной маленькой ямочкой, возникающей, когда хозяйка улыбалась! А стремительные бровки, которые активно участвовали в мыслительном процессе и то вздымались от недоумения, то опускались и успокаивались. А губки, аккуратно открывающиеся, чтобы захватить кусочек пирога и дать работу белоснежным