Дом призрения. Светлана Валерьевна Азарова

отозвалась Нежина, думавшая о чём-то своём.

      – Все эти переезды, Дом-Под-Горой… Это же не первая проделка, и не самая неприятная из всех. Помнишь ту светленькую девочку, которая в прошлом году выпустилась? Она ещё отвратительно пела в душе?

      – Да, – соврала Нежина. Она не помнила, но сказала так потому, что вообще мало обращала внимания на других людей, однако и выглядеть неосведомлённой тоже не любила.

      – Так вот, – Агата наконец-то перевернулась лицом к подруге. В полутьме её глаза возбужденно сияли, как у кошки. Девушка горячо и быстро зашептала:

      – Блондинка подожгла кабинет Лидии, чуть не убила Пунта, экспериментируя с его настойкой, выкрала и продала всё ценное, что смогла утащить у воспитательниц. Помнишь, как плакала повариха, не найдя новых шёлковых чулок, купленных специально на вечер? Я бы, кстати, тоже расстраивалась: представляю, сколько времени она потратила на их поиски, ведь одежду на слонов не так-то легко найти. Хотя, – она критически посмотрела на подругу, – тебе ли не знать… И то, её только посадили в карцер, а нас сразу – в Дом-Под-Горой! По-моему, это несправедливо. А раз есть несправедливость, то с ней нужно бороться!

      Нежина с грустным вниманием взглянула на подругу, потом перевернулась на спину. Кровать скрипнула, и сетка опустилась до пола.

      – И что ты предлагаешь?

      Агата поскучнела и повернулась обратно к стене, продолжая её расковыривать:

      – Я пока не знаю, мне нужно время, для того, чтобы хорошенько все обдумать. Я практически уверена, что оно ещё есть, ведь перевод – долгое дело: сколько нужно подготовить документов, нужно получить разрешение от Надзора… В любом случае Лидии понадобится никак не меньше, а то и больше месяца…

      Что-то чёрное, сдавливавшее грудь девочки, лопнуло. Месяц – это прекрасно! Это очень долго! В иных ситуациях месяц – это почти целая жизнь! И Агата обязательно что-нибудь придумает! Призрачная и неопределённая надежда расцвела в душе Нежины, когда в дверь осторожно и нетерпеливо постучали.

      Девочки разом смолкли, гадая, кто мог прийти в такой поздний час.

      Стук повторился, уже более резко и требовательно. Приподнявшееся было настроение Нежины мигом сменилось подавленностью и смутной тревогой.

      – Да? – сонным голосом крикнула Агата. Нежина крепко обняла подушку, приняв на лицо самое милое выражение, и тихо засопела.

      – Бездарность, – тихо фыркнула Агата, не сводя глаз с медленно открывающейся двери. – Ты ни разу в жизни не спала с таким лицом, без храпа и не пачкая слюной подушку!

      Нежина не успела ответить, поскольку в комнату вошла широко улыбающаяся медсестра небольшого роста в грязном халате, на груди которого проступали плохо застиранные пятна, по которым можно было легко определить, что ела женщина день, неделю и даже месяц назад.

      Медсестра, положенная по штату, жила в интернате с незапамятных времен, поэтому считала нервические болезни блажью ленивых и склонных ко лжи маленьких пройдох. Её невозможно