В огне повенчанные. Иван Лазутин

дыма струисто наплыло на гимнастерку уполномоченного и тут же растаяло.

      – А вы знаете, лейтенант: наш командующий фронтом, Семен Михайлович Буденный, – полный георгиевский кавалер. Всех четырех степеней!

      Губы уполномоченного вздрогнули, он хотел что-то сказать, но не решился: не знал, какой оборот примет этот нелегкий разговор в следующую минуту.

      Полковник понял растерянность молодого лейтенанта.

      – Вы об этом не знали?

      – Нет, товарищ полковник, не знал… Об этом нигде не написали… Ни в газетах, ни в… – Лейтенант постепенно начал приходить в себя.

      – Когда-нибудь об этом напишут. А сейчас… Вы Богрова отпустили?

      – Нет. Ждет вызова в «приемной».

      «Приемной» штабисты в шутку окрестили просторную нишу в траншее, где стояло несколько чурбаков, а посреди них была врыта бочка из-под бензина – для окурков.

      – Позовите.

      Вскоре лейтенант вернулся вместе с ополченцем.

      – Сержант Богров!.. – представился Николай Егорович, и взгляд его, пряной и твердый, встретился со взглядом полковника, который встал и протянул вошедшему руку.

      – Садитесь, Николай Егорович.

      Богров сел, но, видя, что третьего чурбака, на который мог бы сесть лейтенант, в отсеке не было, встал.

      – Сидите, сидите… Лейтенант молодой, постоит.

      Богров нерешительно опустился на чурбак.

      – Как мне доложил лейтенант, в восьмой армии, у самого Брусилова, служили? – спросил полковник, с улыбкой вглядываясь в лицо пожилого ополченца, на котором застыло выражение напряженного ожидания.

      – Так точно, товарищ полковник! Правда, между мной и генералом Брусиловым было девять этажей. Я – на первом, а он – на десятом.

      – Так-то оно так. – Полковник пододвинул серебряный портсигар с пахучим табаком поближе к Богрову. – Жал и мне когда-то руку Алексей Алексеевич.

      Богров встрепенулся, слегка подался вперед.

      – Тоже пришлось побывать… на империалистической?

      – От звонка до звонка, – шутливо ответил полковник. – В какой дивизии?

      – В сотой, – ответил Богров и разгладил усы.

      – А я в дивизии Никулина. Славный был генерал. Погиб так нелепо. Почти на самой передовой в святки устроил для солдат маскарад ряженых, а когда возвращался с гостями с праздника – попал под артобстрел и был убит первым же снарядом. – Полковник повертел в руках исписанный листок из ученической тетради, свернул его вдвое, потом вчетверо. – Значит, объяснение с лейтенантом у вас состоялось?

      – Наговорились, как меду напились.

      – И до чего же договорились? – Полковник бросил взгляд в сторону лейтенанта, привалившегося плечом к стене.

      Лицо Богрова посуровело, брови надломились.

      – Я бы посоветовал лейтенанту не ловить блох там, где они не прыгают. – Ответ Богрова прозвучал резко. – Не по адресу молодая прыть была направлена.

      Полковник зажег спичку и поднес к ней вчетверо сложенный листок. Горел он медленно.