Приятели ночи. Александр Витальевич Спахов

начале десятого я уже спокойно спал в каюте второго класса с иллюминатором на правый борт. Солнце мне не мешало. В койке напротив деликатно храпел собутыльник Лёва Говорунов. Он ещё не знал, каково русскому на чужбине без паспорта.

      На грузовой палубе отопления нет, и первым под вечер проснулся перегонщик Сеня. Удивлённый, но не расстроенный, он вылез из машины. А чего расстраиваться? Сам живой, бумажник на месте, машина цела, плывёт домой. Чего ещё надо? Разве только в каюту на оплаченную койку перебраться и спать дальше. Так мне пришлось освободить насиженное место.

      – Эх, пацаны, ну мы с вами и дали! Ничего не помню. Давайте телефонами обменяемся – и пойду к себе.

      С этими словами я покинул каюту друзей-перегонщиков.

      Теперь на палубе было ветрено. Я, который сам с перегонщиками ничего не выпил, а только подливал и закусывал, сейчас чувствовал себя полностью отдохнувшим и восстановившим силы. «Постарались, мои хорошие», – мысленно похвалил я устриц, и вспомнился мне тут их вожак-холостяк омар, а вслед за ним – и женщина на корме. Как она там? По-прежнему стоит и смотрит назад в прошлое или перешла на нос, глядя вперёд, навстречу новой жизни?

      Женщина оказалась на корме, чем немало меня озадачила. Что же такое у неё стряслось? Какая неразрывная нить притягивает её к германскому берегу? Это следует выяснить. До прибытия в Хельсинки всего десять часов, так что времени в обрез.

      – Я тоже многое оставил позади, – сказал я по-английски, встав рядом с женщиной. – Даже не оставил, а потерял.

      – Я не потеряла, – ответила она, – я выкинула.

      – А теперь жалеете?

      – Жалею, что так поздно.

      В двух фразах нашлось всё что нужно: и приглашение к разговору, и согласие на большее.

      «Так начинается новая история», – подумал я.

      Сейчас мы поговорим на воздухе. Потом станет зябко, переберёмся в бар на корме – выпить по чашке кофе. Там вместо кофе закажем ей бокал красного, густого, не пропускающего свет вина, а мне – глоток желтоглазого коньяка и заговорим о подходящих случаю вещах. Она расскажет о неудачном романе без подробностей и с подробностями – о парне, который разбил ей сердце. Я поддакну пару раз, признав, что хоть не все мужики ещё ангелы, но иногда на Балтийских паромных линиях попадаются вполне сносные экземпляры. Мы закажем по второй, после которой злость на бывшего отойдёт на задний план, во взгляде её появится этакое «где наша не пропадала», и дело станет только за моей догадливостью. А догадливости во мне хоть отбавляй. Наутро мы выпьем именно кофе и расстанемся навсегда.

      Всё, в общем-то, так и развивалось, но, когда нам принесли по второй, женщина оказалась русской. Я, поскольку пришла пора, спросил её имя, и она назвалась Кирой.