Приятели ночи. Александр Витальевич Спахов

следующий: с виду робкий, несмелый, как первая любовь… Лица дам стали задумчивы и чуть взволнованны. Потом ещё, и ещё… В каждом находились приятные черты и неожиданные стороны. Они никуда не торопились, были основательны и вдумчивы. Время текло продуктивно. И тут одна из женщин, пуще других похожая на бабушку, чуть не подскочила и вцепилась в товар обеими руками.

      – Беру! Этот беру! – без колебаний воскликнула она. Обе её подруги, и в первую очередь лидер, вопросительно уставились на её выбор.

      – Он так похож на моего покойного Генриха! – с умилением прижимая вибратор к груди, проговорила фрау.

      Приглядевшись, подруги тут же признали, что её Генрих был прехорошеньким.

      Два вибратора спустя приняла решение и вторая покупательница. Её выбор пал на ясный, как приказ, и чёткий, как команда, аппарат – прямой и несгибаемый, будто сам решавший: когда, как и с кем. Фрау-лидер покупки не сделала – видать, её спрос уже был надёжно удовлетворён. Что ж, за этих женщин я теперь спокоен. Пора направляться к выходу, оставив колпак палача одиноко висеть в примерочной. На тёмной улице я в который раз подумал о Бетти.

      В ресторане «Папаша Джо» нашлось местечко в самой глубине. Я заказал кусок мяса, картошку и, считая теперь себя немножко рыбаком, салат с тунцом.

      Николаша прибыл минута в минуту. Прошёлся пару раз, проверяясь, перед витринами и шагнул внутрь. Я поднялся ему навстречу. Обнялись. На этой улице никого не удивишь объятьями зрелых мужчин. Да что там – даже поцелуями зрелых мужчин с язычком здесь никого не удивишь. Но мы с Николашей целоваться не стали, ни с язычком, ни без.

      – Как родители? – спросил я, решив для начала соблюсти приличия. Не виделись мы, наверное, года два.

      – Спасибо, неплохо, – ответил Николаша. – Получил недавно от них письмо, пишут: на даче в Бегичеве уникальный урожай яблок. Будешь в наших краях – съезди. Они тебя любят.

      – Непременно, – кивнул я. – Как раз хотел с тобой о Москве поговорить. Меня позавчера провалили, чудом ушёл почти в чём мать родила…

      – Понятно…

      – Я с лицом, засвеченным в английской контрразведке, без денег и без понятия, что́ произошло.

      – А что с тобой… – Николаша замялся, выбирая, каким именем меня назвать.

      – Называй меня Куком. Привык, понимаешь, к этому имени. Кстати, тут всё на двоих заказано.

      – Кук так Кук. Что с тобой случилось-то?

      Мне пришлось помолчать, пока официант выставлял перед нами салат.

      – Всю мою резидентуру взяли в одно время, с точностью до минут. Где-то утечка прошла. Я никому туда не докладывал – некогда было. Хочу своим ходом до Центра добраться. Ты денег привёз?

      – Привёз, сколько было под рукой. – Николаша жестом заказал пива. – Около полутора тысяч евро. Хватит?

      – Должно хватить. Я паромом до Хельсинки – они из Ростока каждый день отходят. Потом маршруткой до границы, а там нашим сдамся.

      Подошёл официант