Пуговка от бывшего мужа. Исцелю любовью. Виктория Вишневская

лучше узнать, как поживают его родственники, чем разрыдаться здесь, на полу в его доме. Затем почувствовать сильные руки на плечах, вновь вдохнуть аромат его тела.

      – Он… тоже умер.

      Останавливаюсь с бинтом в руках, так и не сделав перевязку.

      – Когда? – сглатываю.

      Не представляю, как ему сейчас тяжело. Их в семье было трое – Леон, Лев и их отец. С последним у меня не заладилось, поскольку он был сам себе на уме. С их матерью знакома не была – она умерла, когда они были детьми.

      Братьями Лев и Леон были не только по крови, но и по отношению, царившему между ними. Они всегда были вместе, помогали друг другу, стояли горой. А теперь… Новак потерял родного человека. Жёстко.

      – Полтора месяца назад. Недавно было сорок дней.

      Я не спрашиваю, как это произошло. Не терзаю душу.

      – Поэтому уходишь из бокса?

      – А ты откуда знаешь? – спрашивает с энтузиазмом, не так тоскливо, как до этого.

      – Про тебя девчонки в клинике все уши прожужжали, – говорю ему то, что первым приходит в голову. Не могу же я признаться, что он приходил домой именно ко мне и… к дочери, из-за которой чуть не погиб его пёс.

      На секунду становится жалко бывшего.

      Он потерял мать в детстве, меня четыре года назад, брата совсем недавно… А тут и Джек кидается под машину.

      – Отчасти. Есть причины, – отвечает без деталей.

      Больше мы не говорим о личном. Я заканчиваю перевязку, встаю с пола и даю рекомендации по уходу за животным. Попутно собираю весь свой инвентарь, а затем еле плетусь к выходу. Слишком много новостей и эмоций пережила за этот вечер.

      Ставлю сумку на тумбочку, нахожу ложку для обуви, без которой Леон жить не может, и обуваюсь.

      – Если приду завтра в это же время – будет удобно? – спрашиваю уже без какого-либо волнения. Я ожидала, что будет хуже. Что мы начнём общаться слишком близко или он вообще будет приставать, но этого не случилось.

      – Да.

      Киваю, встаю на носочки и тянусь за своей джинсовкой. Кажется, я положила её в прошлый раз на тумбу, потому что повесить её так высоко – у меня точно не хватило бы роста.

      Леон, видя мою попытку, подаётся вперёд, протягивает руку к куртке и легко снимает её для меня.

      – Забыл уже, что ты такая мелкая, – усмехается.

      Всегда шутили между собой: как же он увидел меня в толпе высоких девушек? Хотя с ростом метр семьдесят у меня никогда не было проблем.

      Мужчина подаёт мне джинсовку. И вместе с ней делает шаг вперёд, вдруг зажимая меня в коридоре. С виду он был таким просторным, а сейчас это помещение настолько тесное, что я ощущаю себя шпротой в консервной банке.

      – Леон, – с нажимом произношу его имя. Словно дрессирую собаку. – Отойди.

      Ладони поднимаются вверх, касаются его прохладной кожи. Подушечки покалывает, а взгляд Новака утяжеляется, когда я дотрагиваюсь до него.

      Но мне нужна дистанция!

      – Не могу, – произносит, поднимая одну руку. Тянется к моему лицу. Или затылку. Помню, как он любил держать меня во время поцелуя за голову.

      Да нет… Он же