Эпоха Древних. Замиль Ахтар

исповедай их мне. Каков твой самый страшный грех?

      – А твой?

      – Почему я должна признаваться первой? Это ведь ты мне служишь.

      – Мне казалось, ты хотела видеть во мне подругу? – Она снова потянулась за кубком, словно входя в раж от этой игры. – Так что ты первая.

      К нам бесшумно подошла Нора с бутылкой розового вина. Словно мышка, она всегда старалась быть незаметной и держала руки сложенными на груди.

      Нора опустила бутылку на столик. Я смешала вино с ячменной бражкой, отхлебнула. Вот теперь ощущались крепость и вкус.

      Может, даже слишком. Когда я промокнула губы шелковым платком, красный след на нем оказался гораздо ярче, чем я ожидала.

      Цвета крови. Это точно кровь, ведь вино бледно-розовое. Я в недоумении уставилась на пятно. У меня не шла кровь. Вера не прокусила мне губу, когда ее язык проник мне в рот. И почему эта кровь… что-то шепчет? Нет, не шепчет… поет.

      «Мы лишь испытание, так что не будь неверным. Ты продал душу за жуткую цену…»

      – И каков твой самый страшный грех? – спросила Селена, возвращая меня к реальности.

      Я смяла шелковый платок и выбросила с балкона. А потом потерла руки, унимая охватившую меня дрожь.

      – Ты это слышишь? – спросила я у Селены.

      – Что?

      – Голос. Или даже… это больше похоже на хор.

      Она покачала головой.

      Может, мне просто показалось. Не могло же быть поющей крови в розовом вине. Это просто бессмысленно.

      – Ты пытаешься избежать ответа на вопрос? – ухмыльнулась Селена. – Я тебе не позволю. Говори про твой самый страшный грех.

      – Самый страшный грех… – У меня их уже так много. – Может, когда я молилась далекой и пустой тьме, чтобы мать и отец возвратились живыми с охоты. Или когда я послужила той же тьме, вызвав кровавую чуму.

      Селена усмехнулась, как будто я пошутила, потом отпила глоток ячменной бражки.

      – Ты не служишь злу, Сира. Ты часть плана Архангела. В Ангельской песне есть предания о неверующих, которые были врагами веры, но Архангел их использовал и даже говорил через них.

      – Хорошо. Это не тот путь, по которому мне хотелось идти. Я сыта по горло историями о богах, вере и ангелах.

      – Тогда расскажи о другом грехе.

      Я поставила кубок на стол и оттолкнула его от себя по гладкому дереву.

      – Помнишь, у меня была служанка со щечками как клубника?

      – Вера? Девушка, которую задушила Зедра?

      – Да, та маленькая потаскушка. Я ею с удовольствием пользовалась. Хотя она заслужила то, что получила от Зедры.

      – В каком смысле… пользовалась?

      – Да во всех, каких пожелаю. Вот и все, что я могу об этом сказать.

      Щеки Селены окрасил глубокий вишневый тон.

      – Да, это грех.

      – Думаешь, меня это волнует? Почему я должна чувствовать себя виноватой?

      – Но тебе эта девушка была безразлична. Ты ее использовала.

      – Как и она меня. Это было честное соглашение.

      Я бросила взгляд на стоявшую у балконной двери Нору. Она чуть замешкалась,