Эпоха Древних. Замиль Ахтар

север, и становилось все холоднее.

      – А почему остальные Апостолы не почувствовали этого?

      Рухи пожала плечами.

      – Шоры.

      – Правда? А у тебя, значит, их нет? Ты такая особенная, да, Рухи?

      Она расхохоталась.

      – Это ты у нас особенный.

      – Я не особенный. Я про́клятый.

      Она сложила руки на груди и схватилась за локти. Я уже видел у нее такой жест раньше. Возможно, это свидетельствовало о том, что ей неуютно.

      – Ты же не серьезно, правда, Кева?

      – Таким я себя ощущаю.

      Я высказал еще одно сомнение, в котором не хотел признаваться даже Сади. Но расскажу этой стойкой женщине, потому что нужно кому-нибудь рассказать. Кому-нибудь сильнее меня.

      – И кто, по-твоему, тебя проклял?

      – Лат прокляла меня этими масками. Это вовсе не благословение, как принято считать.

      – Это бремя, я понимаю. Но проклятие?

      – Ты не была во чреве Лабиринта. Ты не видела Кровавой звезды, не слышала ее нечестивых песнопений у себя в голове. Только проклятие может поставить такое у тебя на пути.

      – Это испытание, разве нет?

      «Испытание». Сколько раз я пытался утешить Сади этим словом. Конечно, я лгал ей так же, как и себе. Мне следовало услышать это из чужих уст, чтобы полностью осознать.

      Богиня умерла. Бога сокрушил еще более могущественный бог.

      Я поежился и посмотрел наверх, в бескрайнее небо, затем вниз, на облака. Потом снова вверх, на слабые очертания звезд, потускневших в утреннем свете.

      Какое непостижимое, всеобъемлющее зло скрывается за ними? Смотрит ли оно на меня в этот момент?

      Оно смотрит, не так ли?

      – Все хорошо, Кева? – подалась вперед Рухи.

      Я потер щеку. Она оказалась мокрой от слез.

      – Что такое? – спросила Рухи.

      С чего вдруг я разревелся?

      – Прости. Я просто… я просто кое-что понял.

      Ну и жалкое же зрелище, должно быть, я собой представлял. Совсем не тот могущественный маг, которым притворялся.

      – Просто не обращай внимания. – Я попытался вытереть слезы с лица, но только размазал их по бороде. – Что-то… накатило на меня, ненадолго.

      – Ты можешь мне рассказать. – Она положила руку в перчатке мне на колено. Но ладонь оказалась холодная, и ее прикосновение совсем не утешало.

      – Нет. Это моя му́ка, которую я должен вынести.

      – Необязательно каждому выносить муки в одиночку.

      Я указал на ткань, закрывающую ее лицо.

      – Ты же выносишь.

      Рухи взялась за один конец покрывала и сняла его. У нее оказалось гораздо больше волос, чем я предполагал. Они были цвета пальмовой коры и очень густые. Ее золотистая кожа сияла, как песок Зелтурии. Только это было трудно разглядеть за кровавыми рунами. Странные рисунки Эше покрывали все в остальном приятное лицо.

      – Тогда посмотри на меня.

      – Все не так ужасно. Ты все равно… все равно красива под этими рунами.

      – Все так говорят. А теперь расскажи, с чем ты не в силах справиться?

      Я не мог озвучить свои страхи.