Укус анаконды. Наталья Евгеньевна Ильюшенкова

же, однако, на ее ответ долго моргал глазами, так ничего и не поняв насчет идеалов коммунизма, а потом извинился и отчалил, и больше с подобными просьбами к Анне не обращался.

      Когда же Вася от имени Литровского обратился к ней с предложением о сотрудничестве на коммерческой основе, и они начали общаться на эту тему, Вася все беспокоился, а не может ли получиться так, что «Гермес» будет платить деньги, а ненароком (ну, например, во время отсутствия главного редактора) кто-нибудь напишет что-нибудь плохое про «Гермес» или Литровского, и это опубликуют? Короче, Анне он так надоел, что она стала откровенно издеваться над ним.

      – Ну что Вы! – заявила она Васе. – У нас в главной редакции на стенде висят два списка – «черный», то есть, тех, кого нужно «мочить», и «белый» – тех, кого ни в коем случае трогать. С тех пора как вы предложили сотрудничество на коммерческой основе, вашу фирму тотчас же внесли в «белый список».

      Вася воспринял ее слова за чистую монету и все просил (опять же, предлагая деньги) снять для него копию обеих списков.

      Мобильник зазвонил снова. Анна глянула – опять Кириллов.

      – Вот, – сказала она Чумнову, демонстрируя номер на мобильнике, – шестерка Вашего приятеля все названивает. Все беспокоятся, чтобы о них плохо не писали, деньги навязывают, а сами до сих пор договор подготовить не могут. Ей-Богу, как дети малые!

      – Ну ответь, – почти просительным тоном сказал Чумнов.

      Ему, видимо, тоже очень хотелось, чтобы между «Золотым словом» и Литровским с компанией установились дипломатические отношения. Анна ответила. Промокашка уточнил, во сколько конкретно будет она около подъезда дома и сказал, что деньги при нем.

      – Да зачем мне ваши деньги! – взъелась Анна. – У меня их все равно больше не примут, пока не будет договора и пока я не вручу под расписку вашему Литровскому чек на ту сумму, что получила!

      Но в трубке уже раздались торопливые гудки.

      – Вот чудной человек! – прокомментировала Анна не столько для себя, сколько для мэра. – Ему про Фому, а он про Ерему! Я ему говорю: договор давай, а он мне: нате вам деньги.

      – Ладно, не переживай, – успокоил ее мэр. – Все будет нормально. Пусть платят, в конце концов, все видные коммерсанты платят газетам, особенно если участвуют в политике… И я ведь плачу!

      – Ну, не из своего же кармана, а из бюджета! – не удержалась от очередной язвы Анна.

      – Ну так и Литровский, если мыслить твоими категориями, не из своего кармана, а из карманов спившихся мужиков.

      Анна так и подпрыгнула в машине.

      – Что?! Я не ослышалась, Вы столь нелестно отозвались о своем приятеле?

      Чумнов расхохотался. Вот что Анне всегда нравилось в Чумнове, так это его смех! Открытый, раскатистый, что называется, от всей души. Поэтому ее удивляло, как человек с таким искренним чистым смехом может быть напрочь лишен чувства юмора?

      – Ну вот ты ж меня все время дразнишь, – хохоча, пояснил он. – Вот и я решил тебя немножко поддразнить…