Укус анаконды. Наталья Евгеньевна Ильюшенкова

жительства ответчика, а той, которую в Рыбацком терпеть не могли! Эта престарелая мадам, проработавшая до того, как стать судьей, не один десяток лет в торговле – юристом Рыбацкого универмага, а потом объединения «Продтовары», была безграмотна, злобна, и все процессы строила на эмоциях… Анна, почуяв подвох, отправилась к Долгорукому разбираться. Он долго крутил-вертел, говорил, что совсем не обязательно, чтобы иск рассматривал судья по микрорайону, он распределяет, дескать, дела по загруженности, и Анне при этом в глаза не смотрел… Ей надоели его выкручивания, и она спросила прямо:

      – Всеволод Борисович, ведь Вы нарочно отправили этот иск к этой судье? Потому что после той статьи о проститутках меня невзлюбили?

      Сева покраснел как рак, потом встал, закрыл плотно дверь и, злобно глядя Анне в глаза, вдруг сказал:

      – Я вообще сомневаюсь, что Вас кто-нибудь любит!

      Анна открыла рот удивления, да так и стояла несколько секунд с открытым ртом. Пока, наконец, не собрала разбежавшиеся было от удивления и тупого откровения председателя суда мысли воедино, и тогда расхохоталась ему прямо в лицо. Он не ожидал такой реакции на свое злобное хамство, выскочил из-за стола и уставился на нее полными ужаса глазами. А она, кончив хохотать, вышла из кабинета и громко хлопнула дверью.

      Иск при рассмотрении противной старой судьей она, конечно, проиграла, но областной суд отменил это решение и, в конце концов, она выиграла. Зато Сева Долгорукий с той поры, увидев Анну, обходит ее за версту…

      Вспомнив все это, Анна поняла, что если как следует настроить потомка великих русских князей, который не тянет внешне даже на простого советского интеллигента, то ничего хорошего ей ждать не приходится…

      У Сергея снова зазвонил мобильный. Коллега-адвокат, взявшийся следить за Литровским с Долгоруким, сообщил, что Литровский вышел из кабинета Севы Долгорукого красный и потный, видимо, разговор был напряженный, а потом Долгорукий вызвал Киселеву… Пименова это сообщение, конечно же, расстроило.

      – Ну ладно, Аня, будем надеяться на лучшее. Все-таки Светка Киселева – крепкая судья.

      Сергей иногда называл судью Киселеву в кругу близких знакомых Светкой, так как знал ее хорошо: ее супруг, теперь милицейский пенсионер, тоже был следователем и работал в одно время с Сергеем. Вдруг послышался звонок в дверь ИВС, Анна услышала, как открыли дверь, раздались шаги, и в комнату для допросов вошел дознаватель Горемыкин, какой-то еще больше повисший и неуверенный в себе.

      – Я узнал, что Вы, Сергей Андреевич, у подозреваемой, и решил воспользоваться этим и дополнительно допросить Анну Сергеевну.

      – Я уже все сказала и больше мне добавить нечего… – резко ответила Анна, но в глубине души стал разрастаться страх.

      Что-то за это время случилось. Что-то нехорошее.

      – Дело в том, – немного волнительно, немного торжественно-радостно начал Горемыкин, – что возбуждено еще семь дел.

      – Какие