Третья планета от солнца. Валерий Аркадьевич Кормилицын

пить было, – заржали воины.

      – Охолоньте, недотёпы, лучше ступайте пиво глохчите, пока есть чем.

      – Сейчас поратимся маленько и поёдём. Вон как раз сынок и меч несёт.

      – Баба, за прялку, – поднял над головой оружие Богучар.

      Мечи, соприкасаясь под женские охи и ахи, высекали искры, издавая мелодичный звук.

      Ребята, разинув рты любовались взрослыми.

      Замерев и обнявшись, жёны со страхом глядели на поединок мужей, а те, размахивая мечами, сходились и расходились, нанося при этом удары, кружили, сторожа промах противника, затем удары, повороты, искры и звон, удар, защита – шаг вперёд; удар, защита – шаг назад, а под финал поединка Богучар кувыркнулся, наметив удар по ногам, Медведь подпрыгнул и ткнул меч в землю рядом с не успевшим подняться дружинником, тут же обняв поднявшегося гридя.

      – Победила дружба, – подвёл итог боя Доброслав.

      – Но всё-таки отец мог бы пригвоздить твоего дядьку к земле, – испортил настроение приятелю Клён.

      – Дело везения и случая, но лучше им не сходиться в настоящем, а не игровом, поединке.

      – Не бились, а плясали, – успокоено произнесла Дарина.

      – Только пляска не радости, а смерти, – обняла мужа Благана. – Да пойдёмте петь песни и веселиться, – пригласила всех в дом.

      Вечером Богучар обучал племянника мастерить стрелы.

      – Не ленись, камнем полируй, точнее бить будет, – отправился почивать дядька.

      – Точнее, точнее, а сам не клей дал, оперение клеить, а дерьмо собачье, – рассердившись, переломил почти готовую стрелу и направился спать его племянник.

      Утром «отрокомучи» надумали обучать молодь бою на секирах.

      – Секира с плеча рубит обычно в две руки, – вещал Богучар, размахивая секирой и показывая, как ловчее отрубить кусочек от человечьего организма.

      – Я одной рукой управляюсь, а в другой щит держу, – похвалился Медведь.

      – Миша, – ласково произнёс, но хищно улыбнулся Богучар, – неси свой щит. Лучше старый.

      За щитом, конечно, отполированной стрелой с опереньем, понёсся Клён.

      – Рукоять у секиры длинная, как видишь, и я обмотал её шершавой кожей, чтоб не скользила в руках. Лезвие широкое, в виде полумесяца, и заточено по выпуклой части, – показывал оружие Доброславу, а глядел на вятича гридь.

      – У моей на обухе крюк, чтоб всадника с лошади стаскивать. Будем с хазарами биться, поглядишь, как ей управляюсь, – нравоучительным тоном, глядя на могучего гридя, проделал руками движение, будто стянул с лошади хазарина или печенега.

      – Вот наставник, тоже мне, – обрадовался Богучар, увидев, что Клён несёт отцов щит. – Вещь неплохая, – оглядел обитый грубой кожей с выпуклым умбоном в центре и окаймлённый по краю железным ободом, щит. – А крюк твой – бабам юбки задирать, а не всадников сбрасывать. Сейчас, Миша, убедишься.

      – Бахвал, – хохотнул вятич, подняв меч и взмахнув им, чтоб немного попугать зазнавшегося дружинника, но тут же охнул от болезненного удара обуха секиры по умбону, почувствовав, что рука занемела.

      А