Третья планета от солнца. Валерий Аркадьевич Кормилицын

досках, уложенных на толстые пни, лениво тянули пиво из деревянных жбанов, ведя при этом задушевные неторопливые разговоры.

      Дружинники, согнав с насиженного места двух селян, расселись за соседним столом.

      Отроки разместились поодаль от них, дабы не мозолить глаза взрослым заслуженным гридням, с которых должны брать пример, перенимать хорошие манеры и воспитание.

      – Неплохо кормят, – погладил пристёгнутый к поясу кинжал Доброслав.

      – Ну да! Смотрю, жареную зайчатину подают, и, судя по людям – неплохое пиво.

      – Наши уже им животы заправляют, – хмыкнул Бажен.

      – Всем по утке жареной тащи, – услышали от стола дружинников басовитый голос Бовы. – И пива поболе, – сделал он заказ.

      – Я зайчатину возьму, давно не пробовал, – пустил слюну Клён.

      – А мы с Доброславом, по примеру старших товарищей, уточек закажем.

      – И пивка на пробу… – внёс предложение Клён.

      – Ну да. По примеру наставников, – поддержал приятеля Доброслав.

      – … Пока тятька не видит, – не услышал он друга. – Узнает – прибьёт.

      – Тебя и надо за кинжалы наши, – хохотнул Доброслав, услышав ненароком беседу степенных мужей за соседним столом.

      Калякали те о какой-то сгинувшей ватажке промысловиков-охотников, что ушли прошлой зимой добывать шкурки.

      – По весне их и нашли, – выпучив глаза, гудел погромче Бовы краснолицый селянин с огромным ножом на поясе.

      – Мёртвых али живых? – заинтересовался его сосед.

      – Мёртвых, – помрачнел селянин. – И шкурок при них не было, а так же луков и ножей.

      – Во дела-а, – перекрестился сосед-горожанин, на что селянин иронично сморщился и продолжил:

      – Бабы вбивали всем в головы, что промысловиков нечисть лесная сгубила, чтоб, значится, не баловали на их территории. А мы их убеждали, что леший – сам меховой, и шкурки ему без надобности. Но, рази ж им докажешь?

      – Всем известно – бабы дуры, – поддержал его горожанин, хотя и был христианин.

      Отрокам принесли заказ, и они накинулись на еду.

      – Дружба начинается, когда греет один костёр, и ешь с одного котла, – жуя зайчатину, громко произнёс удивительно умный нынче, по мысли Доброслава, Клён.

      – И когда ножи не тибрят почём зря, – добавил Бажен.

      За столом старших гридей, с которых отрокам следовало брать пример, начался переполох и галдёж – то Бова вспомнил про злосчастно медведя.

      – Да плевал я на этого топтыгина, чичас вот ещё жбанчик пивка на грудь приму, и заломаю косолапого, как шавку… И ещё пасть порву. А ежели, братцы, станете меня увещевать и не пущать с мишкой ратиться, то и вам пасти порву, – под смех приятелей поднялся из-за стола, опрокинув доску.

      Чиж пошёл с ним, оставив охранять стол жующего утку Бобра, а за гридями, стараясь не попасться им на глаза, двинулись Доброслав с Баженом, оставив на посту жующего зайчатину Клёна.

      Молча растолкав поддатых скоморохов, Бова кинулся обниматься с медведем.

      Но