Дорогая Ава. Ильза Мэдден-Миллз

ни на секунду.

      Из динамиков телефона орет Эминем. Я выключаю музыку, но брат игнорирует меня и продолжает спарринг с непроницаемым, но красным от напряжения лицом.

      Я наблюдаю за ним, скрестив руки.

      – Ты пропустил забег, который устроил тренер. И мы прошлись по планам первой игры, а тебя даже не было. Физра – все еще урок. За нее ставят оценки.

      – Да я всего раз пропустил, ничего страшного! – Он коротко смеется. – А вот если ты пропустишь, тренер устроит тебе ад на земле.

      – Мы команда, Дейн! Я просто хочу, чтобы ты сосредоточился на футболе. Он помогает при перепадах настроения.

      Дейн пожимает плечами, берет полотенце и вытирает лицо.

      От раздражения я повышаю голос:

      – Ты странно себя ведешь, как…

      – Как сумасшедший? – Его голос дрожит, будто он борется с эмоциями.

      Я напряженно щурюсь.

      – Ты не сумасшедший, но мне кажется, ты до сих пор не отошел от той вечеринки. Я понимаю, это навевает воспоминания о маме…

      – О, а ты отошел, значит? Я тебя умоляю! Ты такой же чокнутый, как и я, только скрываешь лучше. Тайком копаешься у всех в прошлом! Признавайся, она в курсе, что ты все про нее знаешь?

      – Нет, – выдыхаю я.

      Он пристально на меня смотрит.

      – Не понимаю, что ты от нее хочешь, но это странно. Меня это напрягает.

      Он проходит мимо, направляясь в душевую, но я хватаю его за руку.

      – Забудь о ней. Я знаю, что ты снова употребляешь, и я не про травку с экстази. Ты серьезно подсел…

      – И что? – На мгновение хрупкий наклон его головы напоминает маму, и я вижу перед глазами ее тело в ночной сорочке, плавающее лицом вниз в нашем бассейне. Судорожно сглотнув, я пытаюсь отогнать воспоминания, но они цепляются щупальцами, и вот уже мы с Дейном возвращаемся из школы и зовем ее. Обычно она сидит за пианино и делает вид, что играет, хотя на самом деле ненавидит его, или вяжет – не одежду, а простую узловатую веревку из пряжи.

      Накануне они с папой поссорились – он хотел, чтобы она вернулась в лечебницу, умолял прислушаться к голосу разума, а она кричала, чтобы он оставил ее и не возвращался. Отголоски их ссоры не утихли даже утром, когда мы уехали в школу, а папа улетел в Нью-Йорк по делам.

      Я потираю шрам. Дейн дергается.

      – Хватит вспоминать маму!

      Пропускаю его слова мимо ушей.

      – Слушай, я не хочу как-нибудь прийти и узнать, что ты передознулся. Мамы хватило. Ты единственный человек, который мне важен. Если тебя не станет, кто будет напоминать мне, что я мудак и мне надо заканчивать следить за Авой Харрис?

      Он отводит взгляд, но я смотрю на него.

      – Дейн.

      – Нокс.

      – Заканчивай.

      Он вздыхает.

      – А смысл? Папа еще неделю не вернется, хотя мог бы.

      Я смотрю на него с недоумением. Папа сказал, что вернется сегодня.

      – Сюзи написала, – усмехается он. – Не видел?

      Я выдыхаю и отпускаю его. Сюзи – наша бывшая гувернантка. Она частенько остается