Магазин чудес «Намия». Кэйго Хигасино

на разогреве у The Tubes, публика рукоплескала стоя.

      Вот, значит, кого называют талантами… Пессимистичные мысли невольно вернулись.

      Наконец поезд прибыл на ближайшую к родительскому дому станцию. Когда Кацуро вышел из здания вокзала, в глаза бросился привычный пейзаж. Вдоль главной улицы, выходящей на магистраль, выстроились маленькие магазинчики – такие, которые обслуживают только постоянных клиентов, живущих по соседству. Кацуро приехал домой впервые после того, как бросил университет, но город, кажется, совершенно не изменился.

      Кацуро остановился. Лавка зажата между цветочным и овощным магазинчиками, рольставни шириной в пару кэн наполовину открыты. На вывеске сверху написано «Уомацу», а рядом, маленькими буквами, – «Свежая рыба. Доставка».

      Лавку основал дед. Первый магазинчик находился в другом месте и был побольше. Однако в войну он сгорел, и после войны открыли новый, уже здесь.

      Кацуро поднырнул под рольставни. Внутри было темно. Он напряг глаза, но увидел лишь пустую витрину-холодильник. В это время года сырая рыба не хранится больше одного дня. Остатки, наверное, заморозили. На стене висело объявление: «Мы начали продажу кабаяки из угря».

      Знакомый рыбный запах навевал воспоминания из детства. Кацуро прошел внутрь. В глубине – приступка, где снимают обувь, оттуда можно пройти в основную часть дома. Раздвижная дверь, ведущая в дом, закрыта, но через щель просачивался свет, и слышно было, как там кто-то ходит.

      Кацуро выровнял дыхание и негромко сказал:

      – Я дома.

      И сразу подумал, что следовало сказать «Добрый день».

      Дверь резко отодвинулась. В проеме стояла Эмико в черном платье. За то время, что они не виделись, девушка стала совсем взрослой. Она посмотрела на брата сверху вниз и с шумом выдохнула:

      – Ну наконец-то. Я уж боялась, что ты не приедешь.

      – С чего бы? Я же сказал, что договорюсь.

      Кацуро снял обувь, поднялся на приступку, прошел внутрь и оглядел небольшое помещение.

      – Ты что, одна? А где мать с отцом?

      Эмико нахмурилась.

      – Давно ушли. Я тоже должна была помогать, но решила, что надо дождаться тебя – нехорошо будет, если ты приедешь, а никого нет.

      Кацуро пожал плечами:

      – Ясно.

      – Ты ведь не собираешься в таком виде участвовать в бдении?

      На нем были джинсы и футболка.

      – Конечно, нет. Подожди, переоденусь.

      – Давай скорее.

      – Сам знаю.

      Подхватив сумку, он поднялся по лестнице. На втором этаже находились комнаты в японском стиле: одна в четыре с половиной, другая в шесть дзё. Комната побольше принадлежала ему, пока он не окончил школу.

      Он открыл фусума и вздрогнул. Занавески были задернуты, и в комнате было темно. Кацуро включил свет и увидел, что все здесь осталось по-прежнему. На письменном столе все так же закреплена точилка для карандашей, плакаты с любимыми исполнителями со стены тоже никто не снял. На книжной полке рядом со справочниками – самоучитель игры