Фортуна Элла Хейса. Владимир Колабухин

по адресу. Короче, сержант удар на себя принял, тем и спас хозяйку.

      Кандауров! Помощник дежурного!

      – Сам-то он хоть жив? – спрашиваю, а горло словно сдавило стальными тисками.

      – Второй удар я успел перехватить. А вот от первого ему досталось, – удручённо отвечает Наумов. – Всё плечо разворотило. Хирург говорит: если и будет жить, то служить – вряд ли… Вот, спешу узнать – очнулся ли?

      – У него кто – то есть из близких? – спрашиваю тихо. – Мать? Жена? Невеста?..

      – Одна мать. Жениться только ещё собирался. Девушка у него славная. Знаю её. Мы ведь с ним в один день в загс заявления подавали.

      – Хорошо бы всё обошлось! Порадовал, что называется.

      – А ты к Громову зайди. Может, утешишься. Он тебе ещё одного свидетеля откопал. А я побегу. Ладно?

      – Давай, давай… Беги!

      И Наумов исчезает. Настроение у меня – хуже не надо. Иду к Громову: что ещё за свидетель? И застаю щуплого рыжеволосого парня.

      Увидев меня, Громов хмуро спрашивает:

      – О Кандаурове слышал?

      – В курсе, – отвечаю. – Наумов сейчас поехал к нему… А у тебя что нового?

      Лицо Громова светлеет.

      – Вот, знакомьтесь, – кивает он на паренька. – И с довольным видом продолжает:

      – Бывший мой подшефный, а нынче – лучший таксист города Владимир Владимирович Бучкин.

      Парень смущённо опускает глаза.

      – Скажете тоже… Шофёр как шофёр.

      Громов улыбается.

      – А чья фотография в городском парке? Не твоя разве? Нет, Володя. Ты доброй славы не стесняйся. Её ещё не каждый заслужил. А твой портрет уже в галерее передовиков.

      Он поднимается из-за стола, освобождая мне место, пересаживается в угол.

      – Лучше расскажи нашему следователю, товарищу Демичевскому, о Камилове, – где, когда и при каких обстоятельствах с ним встречался. Так же подробно, как мне сейчас рассказывал.

      Бучкин с минуту молчит, собираясь с мыслями, потом спокойно и подробно начинает объяснить:

      – Эдиком его зовут. Камилов Эдик. Я с ним года три назад познакомился. Вместе пятнадцать суток отбывали. Он нам всё анекдоты травил да разные байки о Чёрном море рассказывал, как там летом с девчонками развлекался. В общем-то, весёлый парень…

      И тут вдруг, дней десять назад, встречаю его вечером, часов около семи, у «Бирюзы». Прохаживается у дворика, покуривает, будто ожидает кого из магазина. Я к нему: «Здорово, Эдик!». Повернулся он и поначалу вроде как испугался чего-то. А когда узнал – заулыбался, подхватил под руку и давай выпытывать, как живу, да чем живу, вожу ли ещё машину… Настоящего-то разговора у нас с ним не вышло. Как сказал ему о моем анфасе в парке, он сразу поскучнел, заторопился прощаться. И больше уже я не встречал его.

      Так бы и не вспомнил о нём, если бы не вчерашний разговор с товарищем Громовым… Ушёл он от меня, а я и уснуть не могу, всё его вопросы и рассуждения о «ЧП» в «Бирюзе» из головы не выходят. И вдруг – как огнём меня ожгло: а чего это Эдик крутился у магазина,