Кататония. Евгения Минаева

не дослушала.

      Ее колотило, руки тряслись, начало ломить в висках.

      – Ты кричишь на ведь коридор.

      Спокойный голос. Знакомый. Влада обернулась и встретилась взглядом со Стасом.

      – У тебя слезы в глазах стоят.

      – Да, я чувствую, – Влада сморгнула, тяжелая капля упала на свитер, повисла на нем одиноким стразом.

      Стас порылся в кейсе, достал упаковку бумажных платков, протянул Владе.

      – Пойдем-ка, дорогая моя, посидим где-нибудь на скамеечке. Опоздаем минут на пятнадцать, но в таком виде все равно на пару идти нельзя. Да и началась она уже, так что все равно мы опоздали.

      Они дошли до закутка в конце коридора, где Влада села на скамейку, прижала бумажный платок к глазам, стирая косметику вместе со слезами.

      – Стас, ты иди на занятия, я подойду.

      – Не, – однокурсник сел рядом, очень близко, положил Владе ладонь на плечо, – тебя одну оставлять как минимум негуманно. Что произошло?

      Влада вздохнула.

      «Рассказать? А почему бы и нет? Стыдно… стыдно признать, что была брошена собственным отцом».

      – Влада! Колись!

      Влада взглянула Стасу в глаза. Почувствовала, как его рука соскользнула с ее плеча, обняла за талию и притянула ближе к Стасу.

      «А ведь ему не все равно, – внезапно поняла Влада. – Он ведь мог пойти прямо в аудиторию, но услышал меня и пришел сюда».

      Влада вздохнула:

      – Мой папа связался с моей мамой и сказал, что хотел бы со мной поговорить.

      – А это проблема?

      – Для меня – да. Мы не виделись двадцать лет. Однажды я пришла домой из школы, я тогда в первом классе училась, а мама сидит за столом на кухне вся зеленая. А папы нет, и его вещей нет. И все. Он со мной даже не попрощался, даже не объяснил ничего. Это потом, когда я стала сильно старше, мама сказала, что он завел другую семью.

      – А… Дай угадаю: у него что-то случилось, и он решил воссоединиться с дочерью?

      Влада усмехнулась:

      – Ты на удивление проницателен. Я думаю, так и есть.

      – Я не особо проницательный. Просто люди так делают всегда. Вспоминают про родню, когда нужна помощь. Вот ты к кому пойдешь, если что?

      – К маме… Ну да. Это так. Ему не к кому идти.

      – То есть, вариант, что он нажил миллионы и хочет оставить наследство, тобой принципиально не рассматривается?

      Влада невольно рассмеялась:

      – Даже если так: пусть оставляет. Видеться со мною для этого не надо вообще.

      На душе немного полегчало. Влада теснее прижалась к Стасу, замолкла, будто заряжаясь от него спокойствием и уверенность. Стас прижал Владу к себе еще плотнее, повернул голову, и Влада могла бы покляться: она ощутила легкий поцелуй у себя на волосах. Но удивляться и наслаждаться моментом долго не пришлось: Стас отодвинулся, деловито достал из упаковки второй платок, протянул Владе.

      – Я считаю, ты поступаешь правильно. Не надо общаться с людьми, которые с тобой плохо обращались. Надо уметь вычеркивать их из жизни. Он ведь понимал, что делает плохо, уходя. Он мог