Кататония. Евгения Минаева

дороге домой она спросила у матери:

      – Мама, я немного не поняла: почему то, что сын де-Муасси оказался магом, их расстроило?

      Элинор немного помялась, подбирая ответ, наконец, проговорила:

      – Ну, дорогая, у сыновей благородных людей есть определенные обязанности перед семьей, которые маг выполнять не может. Поэтому семейство де-Муасси и было расстроено: Эмиль единственный сын.

      – Но я все равно не понимаю: какая разница, маг человек или нет?

      – Амайя, неприлично обсуждать людей за их спиной, ты же воспитанная девушка и прекрасно это знаешь… О, Создатель, дорогая, задерни штору!

      Амайя, послушная матери, схватилась за шнур, придерживавший штору, но замерла, привлеченная странным зрелищем. Вровень их каретой ехал открытый экипаж. Внутри восседал бородатый мужчина, а подле него молодая черноволосая женщина в чрезмерно открытом, больше подходящем для вечернего туалета, нежели дневной прогулки, малиновом платье. Она смеялась, ничуть не обращая внимания, что на них смотрят.

      – Закрой штору, Амайя!

      Амайя дернула шнур, тяжелый бархат упал, скрывая от глаз Амайи экипаж с его седоками.

      – Отвратительно! – негодовала Элинор де-Марсо, кровь прилила к ее шекам, делая их алыми от гнева. – Позволять себе такие вольности днем на улице, по которой ездят приличные люди! Амайя, дорогая, оставь штору опущенной, – мало ли что еще по дороге встретится. Я уже ничему не удивлюсь…

      Амайя удивилась:

      – Мама… Но чего такого особенного делал этот господин?

      Элинор нахмурилась:

      – Ты, дорогая, просто многого не понимаешь. Эта пара – неприличные люди. Его принимают в обществе, потому что он богат.

      – А его спутницу?

      – Не принимают совсем! Она не принадлежит свету. И не спрашивай о них больше. И отцу не говори, я сама расскажу.

      Амайя замолчала, обдумывая произошедшее.

      «Выходит, так бывает, что люди, имеющие в обществе разное положение, могут быть вместе? Ведь они были вместе, эти мужчина и женщина, я уверена. Значит, вот, что смутило маму. Что разные люди открыто показывают свои отношения на публике?»

      Амайя снова чувствовала, что упускает нечто важное, но не понимала, что. И, сама не понимая, почему, она была взволнована увиденным. Она ощущала себя и взбудораженной, и усталой, этот вроде бы ничем не примечательный день дал голове больше работы, чем насыщенный вечер дебюта. До самого дома она не проронила больше ни слова.

      Мать тоже молчала, сердито поджав губы.

      Дома Амайя сразу ушла к себе и не раздеваясь села у окна. Взяла книгу, раскрыла, принялась читать с первой попавшейся страницы, не понимая ни слова. Перед глазами вставал Рене. Интересно, знаком ли он с сыном де-Муасси? Не тот ли это самый Эмиль, с которым Рене дружит? Нужно будет спросить при встрече… А встреча? Когда она будет, их следующая встреча? Ох, как же это ужасно, что она никогда не знает заранее!

      В расстроенных чувствах Амайя спустилась к ужину, неохотно поела и вернулась в спальню. На этот вечер у нее не